Дети войны
Шрифт:
Перекрасить в черный. Мысль Мельтиара вспыхнула, внезапная и веселая, но вслух он не проронил ни слова, был все также серьезен.
Наша провожатая коснулась разноцветного полотна — и оно скользнуло в сторону, словно занавесь. Мы вошли внутрь.
Там царил полумрак, стены, казавшиеся снаружи тонкими, едва пропускали свет, лишь золотистая полоса тянулась от входа. Девушка наклонилась, подняла темный шар, — и он ожил, белое сияние разгорелось внутри, словно послание из города. Она протянула светильник Мельтиару, и тот принял его. Тени качнулись, снова и снова.
Девушка опять сделала глубокий вдох, и я была уверена, — сейчас
— Иди, — велел он. — Я разберусь.
Свет сиял все ярче, волнами лился сквозь стекло светильника, сквозь руки Мельтиара. Я огляделась.
Здесь было просторнее, чем в моем домике в Эджале. Ноги утопали в пушистом ковре, багровом, с прожилками синевы и золота, и мне стало стыдно, что я в ботинках. Я поспешно расшнуровала их, босиком пересекла шатер. Все здесь было красивым и новым: подушки на полу, кровать, огромная, застеленная блестящим черным покрывалом, полупрозрачный темный стол рядом с ней.
Мельтиар опустил на него светильник, и шатер вновь изменился, полумрак сгустился вверху, внизу разлилось озеро света.
Дальняя стена показалась мне странной, — матово-темная, она не походила на ткань. Я подошла, прикоснулась, и она скользнула в сторону, как перегородки в комнатах города, и свет, вспыхнувшей за ней, был электрическим, белым. Все такое знакомое.
— Здесь душ, — сказала я. — Представляешь?
Я смотрела на свое отражение в зеркале, пыталась заново привыкнуть к себе. Волосы выгорели, стали совсем светлыми и отросли ниже плеч. Я могла бы взять ножницы — наверняка они лежат в шкафчике под зеркалом — но Мельтиар запретил мне. Давным-давно, тысячу лет назад, когда мы только пустились в путь в безлюдным лугам, он сказал: «Никогда не стригись».
Я тронула блестящую панель. Сверху полилась вода, я подставила руки. Теплая вода, шелест множества струй, зеркало, полотенца, — я и не думала, что так соскучилась по удобным вещам, привычным с детства.
— Это же не временный лагерь, — сказал Мельтиар. Он появился у меня за спиной, отразился в зеркале. — Здесь должно быть все.
Потом мы сидели на ковре, среди разноцветных узоров и бликов света. Я застегивала новую рубашку — никогда раньше у меня не было такой красивой одежды: черная ткань, шелковистая и тонкая, а в каждой пуговице — прозрачный кристалл, будто осколок звезды. Россыпь маленьких звезд.
Мельтиар расчесывал мокрые волосы, — капли воды стекали с них, падали на ковер. Мне было спокойно, говорить не хотелось. Я смотрела на Мельтиара, на то, как движутся его руки, как гребень скользит сквозь черные пряди. Слушала звуки лагеря: голоса, дыхание ветра, пение птиц, — все полнилось радостью и покоем. Теперь все будет хорошо. Мы дома.
Мельтиар положил расческу и сказал:
— Я должен идти к Аянару.
И я вспомнила — не Мельтиар теперь лидер народа. Мир ведет теперь не война, а сила преображения. Но воины нужны, и Мельтиар наш лидер, будет моим лидером, что бы ни случилось. Я хотела сказать об этом, но слова пропали.
Мельтиар взял меня за плечи, поймал мой взгляд. Глаза у него были такими бездонными и темными, что я решила, — сейчас он скажет что-то важное, чего не говорил мне еще никогда. Но он лишь поцеловал меня — мгновение долгое и жаркое — и вышел из шатра.
13
Почти все крылатые воины здесь.
Этот лагерь похож на вихрь осенних листьев в безоблачном небе, но мои звезды не померкли в мешанине красок, сияют черными искрами, пламенем войны. Каждый мой шаг отзывается их голосами, я вслушиваюсь и стараюсь не выдать себя, не показать, как я рад вернуться к ним.
Радость — острая, как боль, — рвет душу, стремится на волю.
Луна выросла и исчезла, пока мы с Бетой скитались по миру, и все это время мои крылатые звезды жили в лагере преображения. Их сила — моя сила — пропитала землю, их чувства сплелись вокруг шатров, как тропы. Ожидание и радость, празднование победы, растянувшиеся на дни и недели, неуверенность, тревога, и снова радость — отражение моей, сотни звенящих осколков.
В лагере людно, как в узких коридорах города. Предвестники Аянара, расступаются передо мной, а мои звезды подходят, — даже те, кто встречал меня у входа в лагерь, приветствуют снова. Я отвечаю, на ходу касаюсь протянутых рук, ловлю взгляды. Я узнаю каждого, хотя не помню всех имен. Одни замерли, словно в строю, других уносит водоворот чувств, крылья распахиваются, вздрагивают и сияют. Вторая четверка — Киэнар, Цалти, Армельта, Каэрэт — окружают меня, наши души смешиваются на миг. Наше соперничество и ссоры — все отступает в темную глубину, я помню сейчас лишь одно: они мои ровесники, мы учились вместе, они знают, какой я, они беспокоились обо мне, Каэрэт звал меня.
Их чувства бушуют вокруг меня, вспыхивают предвкушением, жаждой действий. Я виноват перед ними, перед всеми, кто ждал меня здесь, и в городе, и на другом конце мира. А они так счастливы видеть меня, словно не знают, в чем моя вина.
Но я и сам не знаю этого до конца.
Я отвечаю Каэрэту и Цалти, ловлю искрящийся взгляд Армельты, сжимаю руку Киэнара, — и иду дальше.
Я не спрашивал дорогу, но не могу заблудиться. Даже не закрывая глаз и не прислушиваясь, я знаю, где Аянар. Он такой же, как я, его силу легко узнать, она расходится кругами, движется вихрем. В заброшенных селенья врагов, на равнине и в лесу, — я просыпался, почувствовав приближение этой силы. Я брал Бету за руку и вел прочь от волны преображения.
Теперь я иду ей навстречу.
Я уже вижу шатер Аянара — впереди, в центре лагеря, в сердце возрождения. Яркий полог откинут, приглашает внутрь, а в глубине сияет белый свет.
— Мельтиар!
Я оборачиваюсь и вижу Кори. Снова, как и у входа в лагерь, он кажется мне знакомым, — но я не могу вспомнить, где его видел. Я мог встречать его много раз, но не запомнить, — он был среди моих младших звезд, в команде Беты.
Он обидел Бету, она плакала из-за него. Я помню это и не забуду, но сейчас об этом думать нельзя.
— У тебя ко мне дело, — говорю я.
Он кивает. Рыжие волосы — редкий, красивый цвет — рассыпаются по плечам, по черной ткани рубашки. Он по-прежнему в черном.
— Меня перевели из армии, — говорит Кори, и я понимаю, что в нем есть что-то странное. Его сила такая же как у моих предвестников, но другая. Это чувство знакомо мне, но непонятно. Что-то не так. — Я теперь предвестник человека с тайного этажа.
Я киваю.
Чертоги тайны, место, где живут высшие звезды. Пятеро из них сияют надо мной, я их предвестник. Я поднимался в чертоги тайны много раз, но не выходил из сияния источника. Я видел только свет, слышал только голоса.