Дети выживших
Шрифт:
Эдарк охнул и, неестественно выпрямляясь, поднялся на ноги. Всё так же держа его за волосы, хуссараб провёл его в ворота, подождал, пока откроют обитую железом подвальную дверцу, толкнул Эдарка внутрь.
Но прежде Эдарк успел крикнуть:
— Сейр! Боги собирают героев!..
Сейр тронул пальцами восковое лицо Крисса. Лицо действительно было холодным, а под кожей заострившегося носа проявились хрящи. Сейр гневно взглянул на Хаума. Тот, вскинув руку, чтобы защититься от удара, вжался в угол повозки.
Сейр снова повернулся к Криссу. Взял за руку, стал слушать пульс.
Он слушал долго, очень долго. Лекарь хныкал и шмыгал носом.
— Тише! — прикрикнул Сейр. — Я ведь не ударил тебя?..
Рывком разорвал одежду на груди Крисса, приложил ухо к груди. Грудь показалась ему ледяной…
Он слушал очень долго. Потом внезапно вскочил, выглянул в распахнутую дверцу и страшно рявкнул на возницу:
— Гони, скотина!!.
Возница подпрыгнул от неожиданности и хлестнул коней кнутом. Повозка подпрыгнула, срываясь с места, и понеслась по дороге.
Конь Сейра заржал, повел головой по сторонам, и поскакал вслед за повозкой.
Ров
В тумане, окутавшем мир, светилось ядовито-желтое пятно. К этому пятну, удивляясь ему, и шёл Шумаар. Шёл — это только так сказано, потому, что нет слова для обозначения того, как передвигаются мёртвые.
Может быть, он лишь передвигал ногами, не касаясь земли. А может быть, даже и не передвигал, а просто скользил, обходя большие камни и не замечая те, что поменьше.
Камни тоже казались ядовитыми. Они словно источали туман, который клубился и из белого становился черным, заволакивая всё вокруг непроницаемым мраком.
Лишь желтоватое яичное пятно светилось среди тьмы.
Потом Шумаар почувствовал, как вздрогнуло его мёртвое сердце, и он непроизвольно зашагал быстрее.
Да, сомнений быть не могло: на большом валуне, опустив голову, сидел человек. Гигантская тень от его фигуры отражалась в тумане, и этот второй, туманный человек, казался огромным, как скала, и почти таким же тёмным.
— Ты быстро вернулся, сотник, — раздался голос, от которого у Шумаара перехватило бы дыхание, — конечно, если бы он дышал.
— Я торопился, — коротко ответил Шумаар.
Теперь он был рядом — так близко, что мог бы потрогать Нгара. И он потрогал. Плечо полководца бессмертных казалось ледяным.
— Сюда не следует торопиться, — отозвался Нгар.
Он приподнялся, оглядевшись.
— Видишь, мы пришли первыми. Других ещё нет. Но их надо ждать с минуты на минуту.
— А кто это — другие? — спросил Шумаар.
— Другие… Я не знаю, кто. Когда они придут, — я их узнаю. Может быть.
Туман клубился вокруг него; с тихим шипением струйки тумана выбивались из-под валуна, и белое растворялось в желтоватом и в чёрном.
— Что это? — спросил Шумаар, поднимая руку и показывая вперёд.
Нгар поднял голову.
Оттуда пахнуло жаром, и по туману внезапно побежали лиловые волны.
— Это — там, — сказал Нгар. — Мы у Рва.
— Нам потребуются кони, — сказал Нгар. — Посмотри: ты не видишь коней?
Шумаар огляделся. Туман клубился, змеился над землёй, молочные султаны били из-под камней, и в этом всеобщем движении, в этом хаосе, трудно было что-то увидеть.
— Нет, я не вижу, — сказал Шумаар.
— Значит, придётся ждать, — Нгар снова опустил голову.
Шумаар стоял возле него, по-прежнему пытаясь высмотреть в тумане силуэты коней.
— Ров так далеко, что нужны кони? — наконец спросил он.
— Ров так далеко, что нужны кони, — эхом ответил Нгар, — И Ров так близко, что можно упасть в него прямо с седла, когда мчишься в атаку…
Он подумал и добавил:
— Там. Среди живых.
Туман внезапно заклубился, вздулся, и словно нехотя выпустил из себя черный силуэт.
Силуэт приблизился, и его тень приближалась вместе с ним, одновременно вырастая до исполинских размеров.
Когда он подошёл, Нгар сказал, не поднимая головы:
— Ты заблудился, Даггар?
— Да, — отозвался Даггар. — Я пошёл не в ту сторону. Оказалось — просто сделал круг.
Он взглянул на Шумаара:
— И ты здесь, великан?..
— Ты шёл, не сворачивая, неправильно выбрав направление, и всё-таки пришёл, куда надо? — спросил Нгар и покачал головой. — Знаешь, что это означает? Что Ров круглый. Как кольцо. Он окружает нас.
— Нет, Ров прямой, как полёт стрелы, — сказал кто-то ещё, появляясь сбоку. Это был старый хуссараб в мокрой насквозь одежде. — Ров прямой, потому что тьма, идущая по степи в линию, падает в него одновременно.
Он огляделся и с удивлением спросил:
— Разве туман горит?
— Это не туман, — ответил Нгар. — Это горит то, что во Рву.
Он помолчал и спросил:
— Кто ты? Я не знаю тебя.
— Я Шаат-туур, темник Богды-каана.
Нгар кивнул.
— Ты не встречал здесь коней? — спросил он.
— Нет… Но мой конь со мной.
Из тумана появилась лошадиная морда. Конь ткнул Шаат-туура мокрыми губами в затылок, в трясущуюся седую косицу.
В тумане появились новые смутные тени. Люди и кони.
Пока они шли, — а шли они медленно, словно брели на ощупь, — кто-то сказал:
— А может быть, Ров — не круг и не линия? Ведь он всё время с нами, с самого рождения. Он движется с каждым нашим шагом, как будто нехотя отступая. Но каждый следующий шаг может стать шагом в пропасть.