Детская игра
Шрифт:
Все сходилось в точности; вернее, Вэтмоу не находил доказательств обратному. Ему не приходило в голову задуматься, а как могут выглядеть эти доказательства. Хотя, вдоволь наслушавшись анонимных звонков за все годы службы, Вэтмоу понимал, что в конечном счете вся эта история может оказаться мыльным пузырем.
Лишь бы она не приняла скверный оборот в ближайшие несколько дней.
А пока он будет внимательно следить за инспектором Паско. Было что-то в этой его манере смеяться… И походка у него какая-то странная…
Итак, заместитель начальника полиции Вэтмоу не мог заснуть из-за тревоживших его мыслей. И
Как и большинство ночей, эта ночь была наполнена скорее страхом, чем надеждой, в ней было больше сомнений, нежели определенности, больше боли, а не покоя. Матери и отцы волновались за своих детей, мужья и жены тревожились друг о друге, а сыновья и дочери — о самих себе. Но не все и не в равной мере, ибо дети необъяснимы и непредсказуемы в своем отношении к родителям. И не всегда только ненависть заставляет дочь мечтать, как бы поскорее покинуть семью.
И не всегда одна лишь любовь приводит сына назад, к порогу родного дома.
Глава 13
Деннис Сеймур испытывал смешанные чувства, размышляя об операции «Магазинные кражи». Дело было: а) очень скучное и б) совершенно безнадежное. Это означало, что, пока он зевал в одном месте, воры, похоже, грабили в другом.
Впрочем, это давало ему законный повод проводить часть дня в «Старбаксе», крупнейшем магазине в центре города, где он обычно закусывал в ресторане за столиком, обслуживаемым Бернадеттой Мак-Кристал.
— Не приходи сюда больше! Старая ведьма таскается за мной по пятам с калькулятором. Она уверена, что я подсовываю тебе тайком лишние кусочки, — выпалила она.
— Что? А не моя ли тайная слежка, чреватая риском, сберегает вашему магазину тысячи фунтов?
Девушка засмеялась и отошла от столика. Этот заразительный мелодичный смех невольно вызвал улыбку у других ее клиентов. Сеймур немного ревновал девушку к ним, но совсем немного. Они с Бернадеттой постоянно встречались с прошлого года, и, хотя до сих пор она отвергала все его попытки затащить ее в постель, он был почти уверен, что девушка испытывала к нему такие же серьезные чувства, какие он питал к ней. Бернадетта любила танцевать — танцевать по-настоящему, а не «трястись, как язычники» — так она говорила. Сеймур сделал открытие: в согласованности движений двух тел было что-то почти сексуальное, плюс тесные объятия во время танца в переполненном зале и холодный душ после. Все это до поры до времени удерживало пыл Сеймура в допустимых пределах.
Бернадетта вернулась через несколько минут с полной тарелкой баранины, жареного картофеля и отварной
— Я не люблю капусту. Я хочу горох! — запротестовал он.
— Под капустой еще один кусочек мяса. Под горошиной его не спрячешь, — прошептала она.
Сеймур покачал головой, которую венчала рыжеватая копна волос.
— Ты прирожденная преступница. Я рад, что завтра сержант Уилд прекратит этот фарс.
— Ты говоришь, завтра? Значит, я должна найти кого-то другого, для которого буду красть еду?
— Лучше не делать этого вовсе. Между прочим, старуха уже выходит из себя. Не принести ли тебе стакан пива, который я заказывал и о чем ты забыла?
Но Бернадетта, кажется, потеряла интерес к их обмену колкостями, ее внимание привлекло что-то более интересное за его спиной.
Ресторан «Старбакс» занимал почти половину второго этажа и был отделен от торгового зала стеклянной перегородкой, пропускавшей свет, но не запахи кухни. По стеклу были пущены декоративные растения, главным образом вьющиеся, и это производило впечатление аквариума. Следуя лучшим полицейским традициям, Сеймур всегда сидел спиной к перегородке и лицом к центру ресторана.
— Что там происходит? Ты увидела Тарзана, раскачивающегося на лианах?
— Нет. Ты говоришь, это твой последний день в магазине? Скажи, тебе дадут премию, если поймаешь вора за руку?
— Сержант Уилд, может, и улыбнулся бы твоей шутке, но не я. А в чем дело?
— Вон там, за стенкой, молодой парень запихивает вещи в сумку так, будто это последний день в его жизни, — ответила Бернадетта.
Сеймур повернулся и стал наблюдать сквозь листья растений. Прямо за ним находился отдел кожаных изделий — кошельки, бумажники, декоративные безделушки и прочее, там-то он и разглядел парня в рубашке в голубую и желтую клетку, джинсах и кроссовках. Тот с критическим видом осматривал каждую вещь; кое-что возвращал на полку, а товары, успешно прошедшие проверку, бросал в большую пластиковую сумку, перекинутую через плечо.
— Может быть, он приглашен на несколько дней рождения в этом месяце? — предположила Бернадетта.
— Возможно.
Пока они наблюдали, парень быстрым шагом пересек торговый зал, прошел мимо двух касс и, не оглядываясь, направился к лифтам.
— Извини, сейчас мне не до баранины, дорогуша! Заеду за тобой вечером, в обычное время. Пока!
Бернадетта глядела ему вслед. Для грузного мужчины Сеймур двигался очень легко. С тех пор как девушка взяла его под свое покровительство, он стал танцевать гораздо лучше. Конечно, ему никогда не стать Фредом Астором, но Бернадетту он вполне устраивал. Вот только ее сердце ирландской католички каждый раз падало при мысли, что рано или поздно ей придется сообщить своим домашним, что она собирается замуж за английского полицейского-протестанта.
Девушка вздохнула, собрала остатки еды и вернулась на кухню. Старая ведьма преградила ей дорогу.
— Ну? — грозно спросила она.
— Он удрал, не заплатив! Может, мне позвать полицейского?
Питер Паско уходил с работы, как он выражался, на «внутренних цыпочках». Это означало, что со стороны могло показаться, будто инспектор сыска, рабочая неделя которого закончилась в субботу в час дня, уверенно направляется домой провести уик-энд в лоне семьи. Но его душа, или та часть организма, в которой заложена суть нашей личности, не была столь уверена в себе — она осторожно кралась на улицу, беспрестанно оглядываясь назад, и в каждом звуке ей чудился грозный голос Дэлзиела.