Шрифт:
Побег номер пять
Битком набитый старенький ЛАЗ медленно полз в гору. Мотор натужно завывал, в салоне воняло бензином и жженой резиной. Но что такое плохие запахи, когда на улице минус двадцать. Главное – в автобусе было тепло. Особенно повезло тем, кто расположился на широком, напоминающем диван заднем сиденье, из-под которого струился горячий воздух. Счастливцев этих клонило в сон, и лишь вид менее удачливых собратьев, висевших на поручнях, не позволял расслабляться.
Двенадцатилетнему Кузьме Кузяеву было не до дремы – совсем неподалеку грозно рокотала кондукторша,
– Ну что, молодой человек, за проезд платить будем?
Кузьма открыл было рот, но сказать ничего так и не смог.
– Ясно, – поняла кондукторша. – Деньги дома позабыл, да?
– Да…
– А совесть не позабыл?
Она застегнула сумку с деньгами и приготовилась выдворить зайца. А тут еще автобус, как назло, остановился. Двери открылись, в салон ворвался холод. Это подействовало на женщину как-то странно: она вдруг замешкалась, глянула на испуганного мальчика, потом на окно, покрытое ледяным узором, поежилась и сказала:
– Ладно уж, езжай…
Через час он стоял на перроне городского автовокзала, стоял и испуганно озирался. Уезжая из дома, Кузьма был уверен, что уже вскоре его начнут искать, и едва он выйдет из автобуса, к нему подойдет добрый милиционер и скажет: «Кузьма Кузяев? Из Тумботино? Так-так… Что же ты, Кузьма, мать не жалеешь. Она уже с ног сбилась, тебя разыскивая». Но все оказалось совсем не так. Людей в милицейской форме вокруг было много, но никто не обращал на подростка ни малейшего внимания. Кузьма даже хотел подойти к высокому сержанту с автоматом наперевес и спросить, не его ли он высматривает в толпе, но в последний момент передумал.
«Раз уж занесло в город, надо хоть поглядеть, как тут люди живут», – решил он и спустился в подземный переход.
Жили здесь хорошо – это он понял сразу. Длинный переход был уставлен ларьками и палатками, где продавались бесчисленные яркие безделушки. Кузьма подолгу задерживался возле каждой палатки, с любопытством рассматривал диковинные вещицы. Особенно долго он стоял возле прилавков с детскими игрушками. Гоночные машинки, роботы-трансформеры, тетрисы, наклейки, сводилки, фишки – столько всего, что с ума сойти можно! Когда кто-нибудь из взрослых покупал что-то для своих детей, у Кузьмы к горлу подкатывал комок – обидно было.
Последнюю свою игрушку Кузьма получил почти год назад, на день рожденья. Это был пружинный пистолет с пулькой-присоской. А сам он мечтал о мини-конструкторе «Лего-звездолет». Что поделаешь, пистолет был втрое дешевле.
Вспомнив о дне рожденья, Кузьма крепко стиснул кулаки. В тот самый день отчим впервые поднял на него свою вонючую волосатую лапу. Он ударил, а мать смолчала. Вот с тех пор все и началось…
Семья Кузяевых ничем особенным в поселке не выделялась. Жили как все, не лучше и не хуже. В рабочие дни работали, в праздники гуляли. Бывало, что и выпивали лишнего, но такое в поселке случалось едва ли не с каждым. На сына своего Кузьму, в честь деда названного, родители особого внимания не обращали. Рос себе пацан и рос, учился хорошо, а по математике с физикой и вовсе был отличником. Но вот однажды приключился с Кузьмой странный случай. Осенью вместе с классом он пошел в лес собирать гербарий и заблудился. Искали его почти сутки и насилу нашли. Целую неделю после этого Кузьма буквально купался в родительском внимании. С тех пор, как только отец с матерью начинали забывать о сыне, он «исчезал». Обычно он прятался в заброшенном здании асбестового завода. Роль связного выполнял верный друг Андрюха Захаркин, сообщал, как идут поиски. Но как-то раз друг Андрюха принес черную весть: сказал, что дом их сгорел, а на пепелище обнаружены человеческие останки. Так Кузьма остался без отца. А вскоре появился ненавистный отчим.
– Эй, пацан, ты че тут трешься? – оборвал воспоминания чей-то голос. – Вали отсюда, пока не получил. Тут моя территория!
Угроза исходила от щуплого мальчугана лет одиннадцати или двенадцати, одетого в промасленную фуфайку, который только что просил прохожих «подать на хлебушек». Кузьма невольно улыбнулся.
– Че скалишься? – еще больше завелся тот. – Ща как дам в зубы!
Стычка с воинственным попрошайкой в планы Кузьмы не входила. Не говоря больше ни слова, он окинул подземное царство прощальным взором и выбрался наружу. Оказалось, его экскурсия по переходу продолжалась довольно долго: город уже накрывали сумерки, кое-где зажглись фонари и неоновые рекламы.
Кузьма даже испугался. «Может, лучше назад податься?» Он попытался представить, что сейчас делает мать. Плачет, ищет, волнуется? «Не фига ее жалеть! – Кузьма дернул головой. – Пусть поплачет. Пусть поволнуется. Пусть решит, кто ей дороже: я или этот волосатый жлоб».
Итак, путешествие продолжалось. За разглядыванием красивых витрин незаметно пролетели еще несколько часов. Машин и людей стало меньше, магазины закрылись. Потом Кузьма принялся наблюдать за жизнью, закипающей в многочисленных ресторанах и кофейнях, однако вид жующих людей не прибавлял положительных эмоций – ведь последней пищей, побывавшей в его желудке, был бутерброд с маргарином на завтрак. И Кузьма решил, что пора вернуться к автовокзалу и сдаться там первому же милиционеру.
Когда он спустился в знакомый подземный переход, там было безлюдно, почти все ларьки закрылись. Тем удивительнее было услышать за спиной:
– Стоять, пацан!.. Гони бабки!..
Кузьма узнал голос мелкого забияки в промасленной фуфайке. Тот явно нарывался на хорошую взбучку. Впрочем, повернувшись, Кузьма понял, что взбучка, пожалуй, грозит ему самому: рядом с задирой стояли еще трое ребят лет тринадцати, и их наглые ухмылки не предвещали ничего хорошего.
– Че тормозишь?! Бабки гони! – повторил долговязый подросток, очевидно, самый старший и главный в компании.
– У меня нет, – промямлил Кузьма.
– Ладно чесать-то, блин! – сплюнув, заявил долговязый. – Шнурок, обыщи!
Паренек в промасленной куртке ловко обшарил карманы Кузьмы и вынес вердикт:
– Пусто…
– А в пакете что?
– Щас позырим, – сказал Шнурок и, вырвав у Кузьмы пакет, подал его главарю.
Долговязый выгреб оттуда все, что было, и тщательно проверил на предмет денег. Ничего не найдя, он бросил взгляд на обложку дневника.
– «Ученика пятого класса Кузяева Кузьмы. Школа поселка Тумботино». Это где ж такой?
– Не знаю… Туда автобус ходит. Час надо ехать.
Долговязый присвистнул.
– А чего без бабок?.. Обратно-то как поедешь?
– А я обратно не поеду…
– Опа-на! – усмехнулся длинный. – Ты че, шмакодявка, из дому удрал?
– Да, удрал! – гордо ответил Кузьма.
Это его заявление вызвало дружный хохот у всей четверки. Противнее всех смеялся стоявший рядом Шнурок. Кузьму так и подмывало врезать ему по зубам.
– Ну, ты крутой, блин! – отсмеявшись, сказал долговязый. – И как же ты без предков жить собрался? Побираться, что ли, будешь? Или воровать?