Детская комната
Шрифт:
– Не знаю еще…
Кузьме было стыдно признаться, что его бегство – чистое притворство, и если бы не эта встреча, он уже сидел бы сейчас в милиции и ждал отправки домой.
– А чего сбежал-то? – спросил один из подростков.
– Есть причина, – Кузьма вовсе не собирался рассказывать о своей жизни первому встречному.
– О, да ты, оказывается, в математике рубишь, – заметил долговязый, листая дневник. – Прикиньте, пацаны, по математике одни пятерки. И по физике тоже… Менделеев, блин!
– Менделеев – химик, – поправил Кузьма.
– Какая,
– Слушай сюда, химик. Здесь наша территория. Будешь тут ошиваться, отметелим так, что все цифры позабудешь. А теперь, блин, вали отсюда, да побы…
Вдруг он прервал на полуслове свою устрашающую речь и стал к чему-то прислушиваться. Его примеру последовали остальные, и Кузьма тоже. Возле входа в подземный переход явно что-то происходило. Скрипели автомобильные тормоза, хлопали двери, стучали тяжелые сапоги. Долговязый, как и положено главарю, первым понял, в чем тут дело:
– Зачистка, пацаны! – выпалил он. – Срываемся…
И все четверо, как по сигналу стартера, бросились наутек. Кузьма почему-то побежал за ними. Но далеко не убежал. Через пятнадцать минут все пятеро уже сидели в ближайшем отделе милиции.
«Потерянные» дети
Инспектор по делам несовершеннолетних Валентина Андреевна Глушенкова не очень-то жаловала массовые рейды накануне государственных праздников, когда малолетних бродяжек пачками отлавливали с улиц, нимало не думая, куда их потом девать. Конечно, саму идею борьбы с беспризорностью она поддерживала, но вот методы…
Впрочем, когда родной восемнадцатый отдел по самую крышу забит малолетками, уже не до рассуждений о целях и средствах. Нужно было работать, и Глушенкова работала, не разгибаясь. Ровно половина рабочего дня ушла на заполнение анкет и формуляров для приемникараспределителя. Большинство граф Валентина заполняла по памяти, поскольку знала едва ли не всех местных малолетних бродяжек. Она почти не сомневалась, что и после следующего рейда придется заполнять на них анкеты. И так будет продолжаться до тех пор, пока жизнь в спецприемниках, детских домах и приютах не станет лучше вольного промысла на городских улицах.
Выпроводив из кабинета последнюю, как ей казалось, порцию юных бродяжек, Глушенкова собралась перекусить, но не тут-то было: в дверь просунулась голова следователя Анатолия Панфилова.
– Валя, вот хорошо, что ты освободилась! – радостно воскликнул он. – Я тебе сейчас еще пятерых подкину. Их возле автовокзала подобрали…
Спустя минуту в кабинете сидело пять новых оливеров твистов. Впрочем, новыми их можно было назвать только условно – четверых Глушенкова хорошо знала. Это были «червяки», прозываемые так за то, что предпочитали жить под землей, в канализационном коллекторе близ автовокзала. Там же, возле автовокзала они зарабатывали на жизнь: попрошайничали и воровали по мелочам. Главным у них был долговязый Витька Пулякин по кличке Пуля. К нему она и обратилась с приветственным словом:
– Давно тебя, Витя, не было в моем кабинете. Да и друзей твоих тоже. Я уж подумала, что вы за ум взялись…
– А мы, Валентина Андреевна, давно по уму живем! Потому и под шмоны милицейские не попадали. Да и в этот раз не попали бы, если б не этот вот…
Пуля кивнул на сидевшего с краю худощавого паренька лет двенадцати.
– У вас новенький? – спросила Глушенкова.
– Нужен нам такой лошара! – воскликнул младший из подростков, Юрка-Шнурок. – Его менты по ошибке с нами замели.
– А как он с вами оказался?
Вопрос этот вызвал среди «червяков» сильное замешательство, и Глушенкова поняла, что дело тут нечисто.
– Ну-ка, вы четверо, марш из кабинета! – велела она «червякам». – Посидите пока в коридоре, а мы тут поговорим с глазу на глаз с… Как зовут вашего случайного знакомого?
– Кузя! – засмеялся Шнурок.
Остальные тоже захихикали, но в их смехе явственно слышалось напряжение.
– Значит, тебя зовут Кузьма? Я верно поняла? – спросила Глушенкова, как только «червяки» вышли в коридор.
– Да, – ответил подросток.
– А фамилия?
– Кузяев…
– Где ты познакомился с этими ребятами?
– В подземном переходе, рядом с автовокзалом.
– Давно?
– Вечером…
– Вот как… – Глушенкова помешкала. – И за такой короткий срок они уже успели прозвище тебе придумать?
– Чего тут придумывать – меня все Кузей зовут. И дома, и в школе…
– Значит, ты ходишь в школу, – Валентина обрадовалась: наконец-то ей попался вполне благополучный подросток. – А в какую?
– У нас в поселке всего одна школа…
– В каком поселке?
– В… – Мальчик вдруг замешкался. – Не скажу…
– Но почему? – удивилась Глушенкова.
– Не скажу – и все…
От прежней радости Валентины не осталось и следа. «Вот тебе, пожалуйста, очередной беглец! – подумала она. – От чего же ты сбежал? От родителей-алкашей, от нужды, от побоев, или просто в странствия потянуло?..»
Глушенкова стала припоминать домашние заготовки, припасенные для таких случаев, но тут из-за двери снова вынырнула голова Анатолия Панфилова.
– Валя, можно к тебе на минутку? – спросил он.
– Разве что на минутку, – разрешила Валентина.
Анатолий присел на свободный стул и спросил полушепотом:
– Валя, ты помнишь, какой завтра праздник?
– День Конституции…
– А еще?
– Тебе мало? – улыбнулась Валентина, но тут же, поняв намек, стукнула себя по лбу. – Совсем забыла! Завтра же день рождения нашего дорогого начальника! Что дарить будем?
– Вопрос вопросов! – Панфилов воздел руки. – Мы тут с мужиками посовещались насчет подарка, но консенсуса пока нет. В конце концов решили довериться единственной женщине, то есть тебе. Вот список…