Детская встреча с мечтой
Шрифт:
Мама только подавленно кивнула, даже не спросив про цену.
Погрузились. В полном молчании доехали до дома. Расплатились – уже конечно не по счетчику и гораздо дороже – раз в десять больше, чем когда ехали туда. Молча вышли из машины. Молча поднялись по ступенькам. Молча вошли в квартиру. Бросили в коридоре сумки и чемодан. Разделись и молча легли спать. На душе у обоих было паршиво – хоть плачь!
Проснулись они около часу дня. Все еще подавленные и растерянные. Молча позавтракали, оба в сильном ожидании завтрашнего дня. Потом – пообедали. Потом мама снова сходила к соседям и снова заказала такси на четыре утра, сказав им, что они заранее выйдут
Вечером мама все также молча завела будильник. Легли. Долго не могли уснуть ворочаясь, и переживая несостоявшееся путешествие. Заснули только под утро, и тут же подскочили от резкого звонка механического будильника.
На этот раз они и позавтракали и собрались без всякой суеты, тем более, что чемодан и две сумки были уже собраны.
Заранее вышли во двор, ежась в сибирской утреней прохладе, пристально вглядываясь туда, откуда должно было появиться такси, и каждый раз вздрагивая и волнуясь, когда в той стороне, в сумерках города вдруг мелькали фары одинокого автомобиля.
Но вот, наконец, мелькнувшие фары направились в их сторону. К поезду подъехала светло-зеленая Волга с шашечками, Остановилась прямо возле них. И мама подхватив тяжеленный чемодан и сумку, тут же направилась к багажнику. И здесь замерла в ожидании. Сонный шофер, кое-как выбравшись из кабины, зевая и потягиваясь, подошел к ней.
– Доброе утро, – вежливо и как-то даже подобострастно поздоровалась мама, но водитель не обратил на это никакого внимания.
Помахивая брелком с ключами, он выбрал нужный, еще более неспешно вставил в замок багажника, открыл крышку и лениво отошел в сторонку, откровенно зевая во весь рот. Как известно, таксисты зарабатывали довольно большие деньги, самих такси было мало и поэтому сесть в такси было не так уж и просто. По-крайней мере не все заказы принимались.
Мама Сережи, снова суетясь и волнуясь, кое-как засунула в багажник волги свои вещи. Сережа все это время стоял рядом в ожидании – вдруг понадобится какая-нибудь помощь? Его снова била мелкая дрожь.
Вот наконец последняя сумка была уложена и мама направилась к задней дверце машины. Шофер неторопливо захлопнул крышку багажника, слегка придавив ее сверху. Мама открыла заднюю дверцу. Поспешно, словно боялась, что такси уйдет без них, села и передвинулась дальше, уступая место своему сыну. Сережа сел рядом и очень-очень аккуратно, двумя руками, прикрыл дверцу машины, с силой надавив ее на себя – до щелчка. Такси тронулось. Снова они ехали по ночному Новосибирску. Кое-где горели фонари, кое-где светофоры мигали желтым, хотя основная часть была еще выключена. Улицы и тротуары были пусты от машин и пешеходов.
Сережа тупо смотрел в окно на проплывающий сонный город и не узнавал его. Впрочем, его это и не волновало. Он с удивлением осознал, что сейчас он уже ничего не хочет! А хочет, чтобы поскорее закончилось вся эта кутерьма с затянувшимся отъездом! Только и всего!
Снова аэропорт – снова весь в огнях, суете и реве самолетных двигателей. Снова – голоса дикторов, объявляющих посадку или регистрацию. Снова – суетливая очередь с обилием сумок и чемоданов. И снова – регистрация. На этот раз (а Сережа вдруг почему-то принялся сомневаться) все прошло благополучно. Мама подала документы (свой паспорт и свидетельство о рождении сына), погрузила сумки на эскалатор. Девушка наклеила на ручки багажа бумажные полоски. Эскалатор задрожал, завибрировал и сумки с чемоданом медленно поплыли к стене и скрылись за резиновой шторкой. Девица молча проштамповала билеты, оторвала от них что-то и подала маме вместе с документами.
Сережа с мамой отошли в сторонку, не зная, что делать дальше. Сережа полностью полагался на взрослых – на свою маму. А она сама была в полной растерянности – и куда теперь идти? А вдруг самолет улетит без них?
Волнуясь, она вернулась к очереди, обратилась к женщине, которая ей понравилась больше всех – в том смысле, что она выглядит вполне доброжелательно и наверняка ответит на ее вопросы, поговорила с ней и, удовлетворенная, вернулась к сыну.
– Должны объявить посадку, – сказала мама. – Будем ждать.
Так как громоздких и тяжелых вещей больше с ними не было и, соответственно, сидеть стало уже не на чем, они более внимательно поискали свободные места среди многочисленных лавочек – так чтобы были два рядом. И, наконец, к своему удовлетворению, нашли такое место. Протиснулись вдоль длинного ряда, перешагивая через разложенные на полу вещи и протянутые ноги. Сели. Слева от них какой-то кавказец, разложив свои вещи на трех сиденьях, лег на них сверху, спал. Справа, разложив на краю лавочки предметы гигиены – платки, марлю для подгузников, пеленки и прочее, какое-то семейство возилось со своими детьми. Грудничок вредно хныкал, явно раздраженный всем этим путешествием, а две девочки лет трех-четырех с усталыми сонными глазами сидели на сумках возле занятых лавочек.
Наконец объявили посадку. Снова суетясь и волнуясь Сережа с мамой побежали в указанный сектор и заняли длиннющую очередь, которая упиралась в закрытую дверь. Долго-долго стояли. Потом, наконец, дверь открылась и всех стали впускать внутрь, проверяя корешки билетов. Наконец и Сережа с мамой прошли сквозь этот кордон и вопреки их ожиданиям, не отправились к долгожданному самолету, а застряли в просторной комнате, в которой к тому же было мало сидений. Они прислонились к стене и долго-долго ждали чего-то. А помещение все наполнялось и наполнялось народом и в конце-концов стало и тесно, и душно. И вообще – сильно дискомфортно. Но делать нечего, и Сережа с мамой молча стояли, переминаясь с ноги на ногу.
Потом появилась какая-то девица в синей униформе – жакет, юбка, пилотка и белая блузка. Сначала она долго с кем-то разговаривала, и все пассажиры с напряжением следили за ней. Но девица, казалось, такое пристальное внимание вообще не замечала и говорила себе и говорила и говорила. А потом, наконец-то наговорившись, она направилась к дверям, открыла их ключом и скучающим голосом позвала всех на посадку.
Народ, подхватившись, плотно столпился у узких дверей. В сильной тесноте Сережа с мамой кое-как выбрались на свежий воздух.
И здесь вся эта толпа снова замерла в ожидании чего-то еще. Чего? – Сережа не знал. Но он полностью доверял своей маме, которая, впрочем, также ничего не знала, и просто следила за всеми остальными пассажирами.
Но вот к ним подъехал двух-вагонный автобус. Открылись двери и народ дружненько потянулся внутрь. Втолкнулись и Сережа с мамой, которая крепко-крепко держала свою сумку с документами и деньгами. Пассажиры стояли довольно плотно – как селедки в бочке.
Автобус, впрочем, стоял еще долго. Шофер то куда-то отходил, с кем-то долго разговаривал, то возвращался на свое место, но теперь уже отходила сопровождающая пассажиров девица и также долго с кем-то разговаривала. Все это время жестко утрамбованный народ, стоял , потел и молча ждал.