Детская встреча с мечтой
Шрифт:
Но вот, наконец, шофер в очередной раз занял свое место. Рядом с ним встала девица. Двери, к огромному облегчению всех пасажиров, наконец-то закрылись и автобус неторопливо тронулся с места.
Он медленно ехал по огромаднейшему аэропорту, лениво и как-то даже буднично проезжая мимо больших белых самолетов, и Сережа, вжатый в стенку возле двери, во все глаза с жадностью смотрел на них сквозь окно. Самолеты стояли гордыми ровными рядами – большие и поменьше, с пропеллерами и с турбинами. И все они были покорителями высоты. Все то и дело взмывали ввысь, буднично перевозя пассажиров над землей. И все это воспринималось Сережей как сказка. Но автобус, не останавливаясь, ехал все дальше и дальше, минуя самолеты разных конструкций и не давая возможности их толком
Проделав несколько замысловатых поворотов, автобус вдруг остановился, открылись двери и пассажиры радостно хлынули наружу, на свежий воздух, так как в салоне стало ужасно душно.
Рядом с автобусом стоял самолет. Ту-104 было написано на белом корпусе. Длинные крылья, в основании которых у самого фюзеляжа располагалось по турбине. И эти турбины громко гудели, так что закладывало уши. Возле самолета суетились какие-то люди – грузили багаж, тянули какие-то толстые шланги, еще что-то. Время от времени подъезжали какие-то машины.
Народ молча стоял, чего-то ждал. Посветлело и от этого почему-то стало прохладнее. Стояли и Сережа с мамой, ежась и плотнее закутываясь в кофточки.
Наконец подъехал трап – машина с лестницей наверху. Народ покорно уплотнился тесным полукругом и замер в ожидании чего-то, о чем ни Сережа ни его мама еще не знали. Стояли минут десять. Наконец на трап поднялись две девицы в синей униформе. Здесь они долго разговаривали с другими девицами, спустившимися из самолета. Потом – еще более долго – с работниками, которые суетились вокруг. А потом – наконец-то! – народ вдруг потянулся по ступенькам наверх, в самолет, и сильно уставшее от ожидания сердце Сережи наконец-то бешено забилось. Вот он, в толпе, упираясь в чью-то спину, в утренних прохладных сумерках медленно продвигается вперед, крепко держа руку мамы, чтобы не потеряться. Продвигались на один-два шага и останавливались. Вот они, наконец-то, добрались до трапа. Девица в униформе, стоявшая на второй ступеньке, жестом всех остановила, глядя вверх, на очередь, столпившуюся перед дверью самолета. Сережа посмотрел на свою маму. Она пожала плечами. Девица в униформе, выждав, пока трап очистится, повернулась к пассажирам.
– Посадочный талон, – лениво процедила она.
И мама тут же принялась суетливо рыться в своей сумке, в бумажках и документах. Пассажиры, у которых посадочные талоны были наготове, недовольно протискивались мимо них, оттесняя в сторонку. Наконец мама нашла. Волнуясь подала – вместе с документами. Девица, даже не посмотрев, равнодушно кивнула и мама, крепко взяв за руку своего сына, решительно ступила на качнувшийся трап, и сердечко Сережи тут же томительно сжалось – что ждет его впереди?! Явно что-то волнующее, захватывающее, неизведанное?!
Они неуверенно поднимались по шатким ступенькам, и то, что трап слегка покачивался с непривычки их пугало. Вот они подошли к овальной двери самолета. Нагнулись, входя.
– Доброе утро, – вежливо приветствовала их стюардесса, стоявшая в тесном чистеньком тамбуре.
– Доброе утро, – тут же поспешно ответила мама, останавливаясь и выпрямляясь в ожидании дальнейшего.
– Доброе утро, – вторил маме Сережа, замирая рядом, отчаянно волнуясь и тоже не зная, что же делать дальше!
– Покажите ваш посадочный билет, – попросила стюардесса абсолютно нормальным, человеческим голосом – не то что девица на трапе.
Талоны были крепко зажаты у мамы в руках и она тут же их протянула. Девушка быстро взглянула, слегка наклонившись.
– Двенадцатый ряд направо. Сверху вы увидите бирки с номерами мест. Ваши места – у иллюминатора, – произнесла она, ободряюще им улыбнувшись, и Сережа и его мама вдруг как-то сразу расслабились и наконец-то перестали напрягаться.
– Спасибо, – искренне поблагодарила мама и свернула направо – в салон самолета.
Сережа – за ней. Они оказались в узком проходе. Высокие мягкие кресла – три слева и два справа. Белые накидки под головами. Круглые иллюминаторы. Все поражало белизной, чистотой и чем-то неземным, нереальным.
Мама первой направилась по узкому проходу – вдвоем здесь уже не пройти. Смотрела направо, лихорадочно ища, где же указаны номера кресел, и, не находя их, принялась считать ряды, загибая пальцы. Потом наконец-то разглядела белые бирки вверху – там где ручная кладь. Остановилась.
– Вот эти вроде бы наши, – произнесла она, но будучи наученная горьким опытом, тщательно сверила то, что написано в их талонах, с тем, что было отпечатано на белых бирках.
Потом удовлетворенно кивнула и Сережа тут же быстренько уселся у иллюминатора, радостно уставившись наружу. Впрочем, иллюминатор располагался несколько неудобно – не сразу у сиденья, а немного дальше, и поэтому, чтобы посмотреть в него, приходилось наклоняться вперед. Впрочем, все эти мелочи нисколько не задевали Сережу. Он с интересом осматривал пульт вверху: Надо же – вентиляция! Надо же, вызов стюардессы. И надо же – индивидуальная лампочка! Он был безмерно счастлив, что уже сидит в самолете и скоро оторвется от земли и взлетит. И Сережа наконец-то узнает, что это такое – полет, когда земля далеко-далеко у тебя под ногами! А потом узнает, что же это такое – жаркие страны! А потом увидит загадочное море. Будет в нем плавать! Увидит дельфинов! Увидит крабов, бегающих по песку! Водоросли, рыбки! И все эти видения сильно волновали ребенка. Волновали так, что ради них он готов был сносить любые невзгоды и неприятности.
Пассажиры кое-как расселись, распихав свои дорожные сумки по отделениям вверху и под своими сиденьями. Наконец все притихли. Сережа в нетерпении ждал продолжения – ну когда же взлет?! Но ничего не происходило. В иллюминаторе он видел, как по трапу то спускались, то поднимались люди. Но вот наконец трап медленно отъехал и Сережа заволновался – ну вот, наконец-то! Сейчас – ввысь!
Но… Сначала стюардесса закрыла двери. Потом энергичнее взревел двигатель и долго так работал. Потом над входом загорелась надпись -'Пристегните ремни' и все пассажиры принялись дружно щелкать ремнями. И Сережа с мамой сначала суетливо искали эти ремни, которые, как оказалось, просто свисали на пол с боков кресел, потом они перепутали их между собой, и поэтому не могли застегнуть, а потом долго и растерянно разбирались, как их надо правильно застегивать, пока подошедшая стюардесса вежливо и корректно не показала им, как все это делается. А потом – наконец-то! – громада самолета неторопливо сдвинулась с места. Но вопреки ожиданиям, он не взлетел сразу же, а медленно поехал куда-то по бетону. Ехал он долго, то и дело сворачивая в разные стороны, и Сережу откровенно утомила эта езда.
Между тем мама достала из сумочки два леденца. Один подала Сереже.
– Уши будет закладывать, – пояснила она. – И укачивать. Тошнить будет. Конфеты помогут.
И Сережа понял назначение бумажного пакета, заткнутого в сетку, прикрепленную к спинке впереди стоявшего кресла.
Он торопливо развернул леденец, сунул его в рот, поискал, куда бы сунуть фантик, по картинке на рукоятке кресла вроде бы разобрался, выдвинул коробочку из подлокотника, запихал туда скомканный фантик и снова с жадностью уткнулся в иллюминатор.
В какой-то момент самолет вдруг замер и его двигатели взревели гораздо сильнее. Он весь страшно затрясся. И Сережа снова заволновался в ожидании чуда. Двигатели все ревели и ревели, самолет все трясся и трясся, и было видно как сильно трясутся его крылья, и Сережа даже испугался – а вдруг они отвалятся? Но в салоне никто не волновался, не бегал в панике по проходу, и значит все было в порядке, значит так было и надо. Вдруг самолет, словно сорвавшись с цепи, резко устремился вперед, вжимая пассажиров в спинки кресел. Он разгонялся и разгонялся, трясясь гораздо сильнее, и Сережа, глядя в иллюминатор на виднеющееся крыло, все-таки снова принялся сильно бояться, что крыло сейчас треснет и отвалится. Вон оно какое тонкое на конце, и вон как оно сильно раскачивается!