Детские сердечки
Шрифт:
– Плохо, – с ужасным польским акцентом ответил полисмен. – Что вы тут делаете?
– Пишу книгу. Я писатель.
– Прямо здесь?
– Да. А что такого? Вот Джоан Ролинг своего Поттера тоже в кофейнях писала, – воспользовался я единственным знанием о современных европейских писателях. – Вы лучше поясните, что произошло?
– Украли ребенка, – поляк что-то записывал в блокнот, вынутый из папки. – Разрешите ваши документы? – взяв мой новый паспорт в руки, он внимательно его пролистал и поинтересовался. – Ваша цель пребывания в Норвегии?
– Туризм. Специально
– Когда намереваетесь покинуть это страну?
– Завтра-послезавтра. Пока еще не решил, а что?
– Вы ничего не видели, что происходило у дверей фруктового магазина минут сорок назад? Она как раз напротив вас.
– Что-то подозрительное? – изобразил я задумчивость. – Да вроде всё как обычно. Я ничего и не понял, пока ваши коллеги не приехали.
Так, ни о чем, мы проговорили еще минут двадцать, и лишь через час после его ухода, я выполз на продуваемую всеми ветрами улицу.
Колкий снег бил в лицо, когда я медленно и размерено шагал по брусчатке до перекрестка. После поворота ветер стал бить в ухо, но всё равно было несколько легче.
Через три квартала, за очередным углом меня уже поджидал БМВ Янека.
– Ну что? Удачно? – спросил я, усаживаясь на «штурманское» место.
– Более чем, – усмехнулся Ян. – Ребенок уже за пределами Норвегии и к утру будет у своих родителей в Дании.
– Дай то бог, – прошептал я. – Хоть кому-то в этой жизни должно повезти.
Глава 11
Я ерзал на неудобном пластиковом стуле. Нет, минут десять на нем восседать вполне комфортно, но проблема в том, что под моим седалищем он уже пару часов.
Вместе с товарищами мы сидели в большой комнате, в том самом складе, куда несколько месяцев назад меня, испуганного и пьяного, притащил Янек. Это помещение использовалось для редких тайных встреч и брифингов, когда некоторые члены коллектива просто физически не могли вырваться из столицы Норвегии.
Вообще, как я понял, по всей стране существовал с десяток «берлог», где в случае проблем можно залечь на дно. Именно в одном из них я и провёл свои «синие» дни.
Складывалось ощущение, что вся эта деятельность приносит неплохие деньги – содержать столько недвижимости дело не дешёвое. Но при этом, живых денег я особо не видел. Так, периодически выдавали некоторые суммы на мелкие расходы, не более. Янек и Ричард уверяли, что организация находится на самообеспечении, и огромные суммы уходят на взятки и откаты, да к тому же большую сеть агентуры необходимо было поддерживать. Оказалось, что помимо нас, активных членов, существуют много сочувствующих, помогающих по мере сил.
Не верить им у меня оснований не было.
Смущало другое. Зачем я им? У них всё отлично отлажено, и прекрасно работало без меня. Люк добывает информацию. Ричард планирует. Янек и Жанна организуют наблюдение, прикрытие и осуществляют сам план. В схему я вписывался как пятая ножка к столу – вроде и не мешает, но и без неё можно обойтись.
А
Самое интересное, что меня это устраивало. Я пытался прислушаться к себе, но внутреннего противоречия не ощутил. Мне, по большому счету, было всё равно. Делай что делаешь, и будь что будет, как говорили древние.
Сейчас у небольшой металлической белой доски в углу, где были маркером выведены имена и фамилии под чёрно-белыми фотографиями, прижатыми магнитами, стоял Янек и проговаривал еще раз все известные ему факты.
– Борислав Крогуч, сорока трех лет, приемными детьми занимается на профессиональной основе уже более десяти лет. Другие источники дохода не зафиксированы. – Ян говорил по памяти, хотя я знал, что в распахнутом блокноте на столе все эти данные скрупулёзно записаны. – Одновременно у него под надзором находятся от семи до пятнадцати детей. Наша проблема усложняется тем, что один раз мы уже выкрадывали у него ребенка. После того случая отмечено усиление его внимания за всеми мелочами, а особенно, за детскими передвижениями. Без присмотра дети теперь не остаются никогда.
Я оглядел присутствующих. Ричард сидел, оперившись рукой о стол и положив на кулак щеку, мутными глазами глядел куда-то в стену. Люк сидел на таком же, как у меня, пластиковом стуле в углу и, погрузившись в себя, играл массивной зажигалкой Zippo. Единственным человеком, кто хотя бы внешне выказывал хоть какое-то участие – была Жанна. Вечно недовольная, она сидела за столом, насупившись, однако внимая каждому слову Янека.
Было видно, что подобное они прослушивали уже не один десяток раз. Хотя возможно – даже и сотню.
– У кого какие мысли? – спросил Ян, после небольшой паузы по окончанию доклада. – Вот ты, Виктор.
– Этот Борислав мне не нравится. Слащавый он какой-то. Напомаженный. Одним словом – румын.
– Он не румын, – Ян подхватил блокнот и начал быстро его пролистывать. – Он болгарин.
– А какая разница? – всё же до конца шутки выдержать каменное лицо не получилось, и я залился смехом.
– Чего это он? – Янек с непонимающим видом спросил у Жанны.
– Да телевизор он пересмотрел, – угрюмо зыркнула толстуха. – Есть в России такое кино…
– Культовое кино, – перебил я.
– Культовое кино, – спокойно добавила Жанна, – Называется «Брат». Настоящая инструкция по применению вот таких же придурков, как он, – и её толстый подбородок кивнул на меня. – Две части даже сняли.
– А чегой-то я придурок? – деланно возмутился я. – Кино хорошее. Реально культовое для российского зрителя.
– А о чем оно? Я никаких «Братьев» не смотрел, – вмешался в разговор, до этого индифферентный Люк.
– Ну, это криминальная драма. Там паренек после войны возвращается к себе в село, – видя непонимание нерусской публики, сразу же даю пояснение – в деревню, где мать отправляет его в Большой Город, к старшему брату.