Детские сердечки
Шрифт:
Нет смысла описывать, что я с ними сделал, хотя эта картина до сих пор довольно ярко стоит у меня перед глазами. Как плоскогубцы ломали пальцы, как зубочистки загонялись под ногти, как… Неважно! Главное я был спокоен и сдержан. У меня была цель, чтобы эти сволочи умерли не сразу. И они мучились.
Это был мой осознанный выбор. Но как с этим выбором жить дальше – я не представлял.
Еще утром, припарковавшись у сельского магазинчика, я точно не знал, что буду делать, увидев виновников смерти дочери. И скорей всего, после казни я бы вскрыл себе вены или застрелился. Даши
Но теперь на втором этаже ждали завтрашнего чуда четыре маленьких ангелочка. И я не мог их обмануть.
Где-то в полчетвертого утра, я подогнал Вольво к дому и вызволил из багажника связанную Ленку, затащив в дом. Не развязывая буксировочный трос на женских руках, я вкатил ей в вену инсулиновым шприцом пару кубиков вскипячённого на ложке героина, прихваченного у Ирдиса. Глаза бывшей сразу помутнели, а тело расслабилось до состояния студня. Ближайшие часа четыре ей будет явно не до меня, а если приход будет мощным – то и все шесть.
А в полпятого, вернув Лену на место, я отправился за малышами. Сонные недовольные личики мгновенно поменялись, стоило напомнить про пони и мороженое. Детишки оделись быстро и без моей помощи, и в шесть утра мы выехали из этого проклятого всеми богами посёлка.
Утреннее солнце, высунув краешек из-за гор, следило за нами, обещая хорошую погоду. И не обмануло. Весь день небо было чистым, лишь изредка появлялись небольшие, но пушистые, словно овечки, облака.
Мы побывали в зоопарке, на каруселях, в парке аттракционов, не пропускали ни одного торговца сладкой ватой или сувенирами. Смех, радость, детские счастливые визги сопровождали меня.
На меня смотрели как на диковинку. Мужик в окружении четверых маленьких человечков, непрерывно ползающих по нему. То на шею заберутся, то на руки…
Но вот наступил вечер. Тяжелые свинцовые тучи вновь затянули небосклон, выжав из себя мелкие капли дождя. Малыши вповалку уснули на заднем сидении, а я бесцельно колесил по сумрачным улицам Осло.
Но вот в окне мелькнул неоновый огонёк бара, и я, плюнув на всё, отправился внутрь. Оставалось еще тысяч пять крон, найденных в доме педофилов. Почему бы их не пропить?
Так я и оказался тут, похлебывая виски и тупо пялясь в телевизор.
Идиотская передача про группу имбецилов в луже грязи закончилась, следом пустили выпуск новостей. Дикторша, обладающая явными арабскими чертами лица, начала что-то быстро говорить, и неожиданно справа от неё всплыла картинка с фотографией дома, который я покинул утром.
Напрягшись, я незаметно оглядел посетителей бара. Но до телевизора никому не было особого дела. Компания из трех зачуханного вида норвежцев сидела в одном из углов и потягивала пиво из больших стеклянных кружек. Еще парочка мужиков флегматично общались за столиком, не обращая на окружающий мир хоть какое-то внимание. Бармен был увлечен решением сканворда, и лишь один невысокий рыженький мужичек с плешью и очках, сидевший на другом конце барной стойки от меня, внимательно глядел в голубой экран.
И
Пора избавляться и от Вольво, ибо сейчас поиск угнанной машины лишь дело техники.
Но сперва нужно выбраться из бара и не привлечь внимания. Но как назло, плешивый внимательно уставился на меня. Не отрывая взгляда, он отодвинул недопитый стакан виски, и поднялся со стула. Я нащупал ребристую рукоять револьвера, и будто в замедленной съемке следил за его приближением.
И что дальше? Застрелить его? Застрелить любого, кто дернется, вырваться наружу, сесть в автомобиль и умчаться? А смысл? Дальше что? Всё равно будет погоня, и погоня настигнет в любом случае – незнакомая страна, незнакомый город… Да и за что убивать очкарика? Плохого он пока ничего не сделал.
Я скосил взгляд, все остальные даже и внимания не обратили на сюжет, и продолжали, как ни в чём не бывало, свои дела. И только внимание очкарика, уже приблизившегося вплотную, не даёт мне незаметно раствориться в темноте улиц.
– Пойдём, – вдруг неожиданно сказал он по-русски.
– Куда? – опешил я.
– На улицу. Пойдём, – только сейчас я уловил еле различимый акцент.
Не дожидаясь моей реакции, мужичок развернулся и вышел. Я постарался не отстать.
Под тусклым фонарем на крыльце бара, он вытянул пачку сигарет и закурил. Предложил и мне. Я отказываться не стал.
– Дети где? – спросил он, когда не меньше половины сигареты превратились в пепел.
– В машине, – я кивнул на Вольво. – Весь день катались по зоопаркам и аттракционам. Вымотались.
– Это хорошо, – он кивнул. – Жена где? Утопил?
– Не жена она мне, не жена, – повторил я фразу из одного старого мультфильма.
– Не важно. Где она?
– В машине. В багажнике, чтобы не мешалась, – сказал я, не особо задумываясь о последствиях, неожиданно открывшись перед незнакомцем. Захотелось выговориться, вывалить перед чужим человеком всё, что накопилось…
– Значит так, детей сейчас пересадим ко мне в машину, так будет безопасней, твою-то уже ищут. А моя БМВ вне подозрений всяко, – он затушил сигарету о кирпичную стену, бросив бычок под ноги. – С женой решай сам – надо брать с собой или нет.
– Брать куда?
– Туда, где помогут.
Глава 7
– Ты что хотел с детьми сделать?
– Не знаю даже, – я замялся. – Когда пришел к ним, то и не думал об этом. Была только мысль рвать и метать этих тварей.
– И ты рвал, и метал? – очкастый незнакомец саркастически улыбнулся, плавно объезжая большие лужи.
– Рвал и метал, – ответил я потухшим голосом, уставившись в окно на смазанные пятна света, проплывающие по мокрому асфальту. – Они часа по два каждый промучился, перед тем как к Сатане на приём попасть.