Детские страхи пожилого юноши

Лирические картинки трагической комедии

Глава первая, в которой мы знакомимся с будущим героем

Своего рождения он не помнил.

Первое лирическое отступление на тему того, как нам лгут с раннего детства

Своего рождения не помнит никто. И все эти басни про Карму, перерождения или новые воплощения – всё это такая же ложь, как и сказки о том, что родителям приносят детей аисты или что новорожденных находят в капусте. Только про аистов и капусту нам сообщают в детском садике, а всякие там

ведические-кармические изделия из той же лапши – уже в более сознательном возрасте. Хотя по сути, что аисты с капустой, что Карма и Колесо Сансары, что Спасение на Небесах – это, как по мне, явления одного порядка. Просто в одни сказки мы верим с детства, а когда взрослеем – начинаем верить в другие сказки. Например, в то, что на свете есть справедливость. Или в то, что у каждого из нас есть какое-то свое предназначение в этом мире.

Терки все это.

И наше окончательное предназначение – удобрить собой кусочек земли, а перед этим воспроизвести на свет себе подобного. Или подобных – у кого как сложится.

Грубо, скажете?

Ну да, зато вам читать дальше будет интересно, потому что все, что я вам собираюсь рассказать – чистая, хотя и не прилизанная правда.

Хотя вы все равно в это не поверите.

Скажете, что так не бывает.

Бывает.

Точнее, было.

Глава вторая, в которой мы продолжаем знакомиться с будущим героем

Так вот, как Никита родился – он не помнил. Ну, может где-то в спинном мозге, в хорде, у него еще осталась какая-то там генетическая память. Например, рудиментарные ласты, которые были у него в пятинедельном возрасте, может, и помнят, как он ими загребал, будучи зародышем. А вот сам он спустя много лет после своего рождения так и не вспомнил, как появился на свет божий. Потом, когда Никита уже был достаточно взрослым, ему этот процесс показали, так сказать, наглядно. А толку? Во время наблюдения родов своей дочери молодой отец хлопнулся в обморок прямо посреди родзала. Так что тайна рождения осталась для него этой самой сакральной тайной. Ну, это и хорошо – должны же быть какие-то тайны у человека?

Сегодня точно неизвестно, какая в тот день была погода, как сыграл московский «Спартак» с киевским «Динамо» и как расположились звезды – ну не было у его матери придворного астролога. Да и астрология тогда считалась продажной девкой империализма. Кстати, насчет киевского «Динамо» вопрос далеко не праздный, ибо в те времена тема футбола будоражила многие могучие умы и стояла в ряду важнейших вопросов эпохи! А на жизнь нашего героя именно этот вопрос много лет спустя оказал очень важное воздействие – в один прекрасный день победа днепропетровского «Днепра» над московским «Спартаком» так воодушевила районного военкома, что он в диком восторге хлопнул по стопке с личными делами призывников. Стопка рассыпалась, и личные дела пришлось собирать, при этом они перепутались. И личное дело призывника Васнецова попало в другую стопку. Таким образом, вместо Демократической республики Афганистан этот призывник поехал служить в социалистическую республику Казахстан. Где и прослужил ровно два года в рядах внутренних войск МВД СССР. Поэтому остался жив. В то время из солнечного Афганистана многие из тех, кто попал туда служить, возвращались домой в цинковых гробах. А он вернулся домой на поезде, трое суток пропьянствовав с такими же дембелями, как и он сам. И хотя был после той пьянки чуть живой, но все же – живой.

Впрочем, это было потом.

Итак, родился он осенью, в начале ноября.

Первое, что ощутил новорожденный – это телесные наказания. Потому что, поскольку он не хотел плакать, пожилой акушер шлепнул его по попке.

И тогда рев младенца услышало все родильное отделение. Врачи даже удивились – такой вроде на вид хлипкий, а голосок дай боже.

– Певцом твой сыночек будет, мамочка, – улыбнулась сестричка, помогавшая акушеру.

Мама его только слабо улыбнулась.

А зря – пение стало одним из талантов ее сына.

Но не единственным.

Глава третья, в которой наш герой приобретает первый опыт

Осознавать себя, как мыслящий индивидуум мальчик начал примерно года в два. Он тогда еще не знал, что зовут его Никита и его фамилия Васнецов. Однако, когда его звали по имени, на всякий случай выползал из-под очередной халабуды – а вдруг дадут что вкусненькое? Халабудой он называл возводимые им в доме из стульев, одеял и прочей утвари фортификационные сооружения домашнего типа.

Между прочим, желание строить всякие халабуды у детей, наверное, прописано в генном коде от муравьев. А у Никиты – наверное еще и от пресмыкающихся. Ибо он не только строил, но еще и заползал в такие щели и норы, откуда выковырять его было совершенно невозможно, а уж найти было еще труднее.

Итак, он откликался на имя Никита и только: осознавать себя, как личность, он начал гораздо позже.

Что может помнить маленький ребенок из своего детства после того, как вырастет и станет взрослым? Говорят, что мальчики на всю жизнь остаются детьми, но почему-то они этого не признают. И не помнят, как были детьми. Подростками себя помнят, юношами – помнят, а вот детьми – смутно. Так и Никита – ребенком себя помнил смутно, отрывочно. Вот он едет в футболке и трусиках в кабине большой грузовой машины рядом с каким-то дядей-шофером. Это мама переезжает к маминой маме, то есть, к бабушке Марусе. А бабушка Дуся осталась дома. И дом их теперь будет на другой улице в другой части города.

Вот еще одна картинка в памяти, но немного раньше, точнее – немного сбоку, потому что память ребенка еще не умеет оценивать время, и ему все равно, раньше или позже. Тут детская память, как детские кубики – взяли вот это воспоминание и отложили, а сбоку поставили другое. Вот сбоку и вспомнилось, что Никита простудился, у него ангина, но ему очень хочется мороженого, и бабушка Дуся греет это мороженое в тарелочке на печке, а Никита слизывает эту теплую жидкость. И все равно это – мороженное, хоть и теплое, растаявшее, и вафельный стаканчик тут же в тарелке плавает, и он все равно вкусный.

А вот еще ступенька памяти – Никита одел коньки, правда, не настоящие, детские, двухполозные – и пытается кататься по двору почему-то с какой-то кривой пластмассовой палкой, которой взрослые гоняют какую-то черную резиновую блямбу. И кричат какое-то странное слово «Шайбу!»

Или вот воспоминание – двоюродный брат показывает на собаку и говорит, что это Баба Яга в собаку превратилась. Никита не верит, хмурится и на всякий случай сжимает в руке ту самую кривую пластмаску, которую, как он уже знает, называют клюшкой.

Но больше всего Никита запомнил папу. Наверное, потому что потом папы у него не стало, зато мама была все время. Так почему-то устроено в нашем обществе, что папы время от времени вдруг почему-то исчезают, и только мамы пребывают рядом с ребенком постоянно и незыблемо, как законы термодинамики. Много лет спустя, когда Никита сам стал папой, он попытался этот странный закон постоянства мамы опровергнуть, но у него ничего не получилось – его дочка тоже лишилась своего отца, которого она только-только научилась ценить.