Детский сад, штаны на лямках
Шрифт:
– Спасибо, – только и смогла выдохнуть я.
Получается, что я разминулась с убийцей буквально на полчаса! Не хватало еще, чтобы на меня повесили убийство! Теперь я на собственной шкуре почувствовала, каково пришлось Ленке Алябьевой. Человек сидит в тюрьме только из-за того, что оказался не в то время не в том месте! Вот уж поистине: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.
– Камера видеонаблюдения в саду есть?
– По инструкции должна быть, – отозвалась медсестра, – но она у нас уже год как не работает, денег нет починить.
Ну, теперь найдутся. Вон как в соцзащите: после убийства сразу раскошелились на металлоискатель. Может, даже охрана в садике появится, перепуганные родители скинутся. Жаль, Бизенковой уже нет, она бы сумела их грамотно мотивировать.
Так кто же все-таки ее убил? Радует одно: это точно не Алябьева, у Ленки алиби, она находится в следственном изоляторе. Хотя по логике у нее был мотив: заведующая отобрала у нее ребенка. Как и у Анны Корягиной, но бедняжка уже мертва. Насколько я знаю, в течение последних четырех месяцев Бизенкова только этих детей лишила семьи. Возможно, речь идет о мести за более давнее преступление? Или дети вообще ни при чем, тут что-то личное? Бизенкова была ухоженной женщиной, не секс-бомбой, конечно, но довольно миловидной, у нее вполне мог быть ревнивый любовник. Или у любовника могла быть ревнивая жена. В общем, могла приключиться какая-нибудь история в духе Санты-Барбары. Но как-то уж слишком подозрительно все совпало: и Махнач убили, и Прудникову, теперь вот – Бизенкову, а все эти тетки отбирали детей у матерей…
– Подозрительно всё совпало… – сказала я вслух.
– Да, совпало, – эхом отозвалась Дарья Семеновна, – сегодня утром Фархадини убили, а днем – Бизенкову, и тоже выстрелом в голову.
Услышав незнакомую фамилию, я изумилась:
– Кто такая Фархадини?
– Это мужчина, Фархадини Сергей Хидирович, заведующий хирургией в медсанчасти. Вы знаете, что такое медсанчасть?
Я кивнула: конечно, знаю. В городе есть два лечебных учреждения: больница, которая лечит обычных граждан, и медицинская санитарная часть, которая занимается охраной здоровья работников секретного градообразующего завода. В городской больнице пациенты дохнут словно мухи, а в медсанчасти у них есть шанс выжить, потому что и врачи квалифицированнее, и современная аппаратура закуплена, и профилактика заболеваний ведется. Я вот только не понимаю, чем заводской рабочий лучше школьной учительницы, почему он должен жить, а она с нашим прелестным бесплатным здравоохранением обречена на смерть? Как говорится, «все животные равны, но некоторые равнее других». [5]
5
Цитата из повести Джорджа Оруэлла «Скотный двор».
– Они как-то связаны – Бизенкова и Фархадини?
Медсестра ничего не ответила, только сидела, уставившись в одну точку на полу.
– Слушайте, вы сами захотели со мной поделиться. Если вы передумали, Бог вам судья, но я считаю, что Бизенкова – преступница, и если у нее остались сообщники…
– Я, – подняла голову Дарья Семеновна.
– Что – вы?
– Я – та самая сообщница. Я помогала Бизенковой… – медсестра запнулась, – делать страшные вещи.
– Я знаю, – сказала я.
Собеседница распахнула глаза:
– Знаете? Вы знаете, что детей… – Она осеклась.
Я кивнула:
– Я знаю, что воспитанников детского сада незаконно изымали из семей. Но я уверена, что ваше участие было минимальным, не вы были организатором преступления.
– Да, конечно, я действовала по приказу Бизенковой, но… вы ничего не знаете! – в отчаянии выкрикнула она.
– Так расскажите.
Дарья Семеновна опять низко опустила голову:
– Я боюсь.
– Чего вы боитесь? – терпеливо спросила я.
– Что меня посадят в тюрьму.
– Послушайте, совершено убийство, заведующую детским садом Бизенкову расстреляли на рабочем месте. Вы говорите, что похожим образом убили хирурга Фархадини. Это ЧП городского масштаба! Неужели вы думаете, что следствие будет вестись спустя рукава? Если вы причастны, это обязательно всплывет. Лучше расскажите мне сейчас всю правду, возможно, я смогу вам помочь.
Медсестра тяжело вздохнула, потом едва слышно прошептала:
– Честное слово, я не хотела, я не знала, что детей будут потрошить на донорские органы…
Я чуть не свалилась с табуретки.
– Каких детей?!
– Светочку Корягину.
– А еще? Вы сказали «детей», значит, их было несколько?
– Может быть, Костик Алябьев тоже пошел под нож хирурга, я не знаю наверняка.
Костик Алябьев! Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.
– Немедленно рассказывайте всё, что знаете! – потребовала я. – Или я звоню прокурору!
Подняв на меня страдальческий взгляд, медсестра начала рассказ.
Глава 28
– Замуж я вышла поздно, в тридцать лет. Уже совсем отчаялась, когда повстречала Леонида, ему было под сорок, он водил автобус до Москвы. Однажды я потеряла в автобусе золотую цепочку, на следующий день вместе с водителем обыскала весь салон, но цепочку не нашла. На всякий случай оставила ему свой номер телефона: вдруг ценная вещь найдется? Он вскоре позвонил.
– Нашли цепочку? – обрадовалась я.
– Нет, хотел пригласить вас в кино.
Мы стали встречаться и через два месяца поженились. А чего время тянуть: он был уже весь седой, я – тоже не девочка. Свадьба была скромная, только мы и наши свидетели. На свадьбу Леонид подарил мне ту самую цепочку, которую я потеряла. Оказывается, он сразу ее нашел, а мне не отдал.
– Почему? – спросила я.
– Ну, я же тогда не знал, что мы будем жить вместе. А чужой бабе какой дурак отдаст?
Мне уже тогда надо было насторожиться, задуматься: «А порядочный ли человек рядом со мной?» – но я закрыла глаза. Хотелось простого бабского счастья: мужа, детей, шумных семейных праздников, какой-то опоры в жизни.
Жили мы в «однушке», которая досталась мне от родителей, я работала медсестрой в женской консультации, муж по-прежнему водил автобус. Вскоре я забеременела, беременность протекала тяжело, от токсикоза меня просто наизнанку выворачивало. Дочка Яночка родилась недоношенная, обвитая пуповиной, первые полгода практически совсем не спала и постоянно плакала. По ночам муж уходил спать в свой автобус, а я с ребенком на руках кругами ходила по квартире. Днем он отправлялся на работу, а я опять не спускала Яночку с рук. Только положу ее в кроватку – она начинает орать. Не знаю, как не свихнулась тогда.