детский сад
Шрифт:
И перемены пришли.
Сейчас, вспоминая тот мир, Егор чувствовал щемящую жалость к этим людям, так и простоявшим в очередях до самой смерти.
Будь прокляты такие перемены, неужели нельзя было по-другому!
Задним числом, когда горечь потерь стала уже не такой горькой, все вспоминались и казались родными. Даже тот мужик в большой черной машине, грубо обругавший их, когда они, выезжая, помешали ему парковаться, вспоминался гораздо более добродушным, просто правила такие были.
Чтобы о тебе думали хорошо - нужно, по меньшей мере, умереть.
Судя
На стоянках было пусто, лишь из стены, недалеко от входа, торчал серый зад «Газели». Соловей поглядывал удивленно. Тезка подрулил к измочаленному стеклянному входу. Через проломы вошли внутрь. Там нашлась еще «Газель», засевшая в переборках. Все огромное помещение тонуло в темноте. Казалось, сверху сочится неяркий свет, но Стас уже включил фонарик. Егор последовал его примеру. Луч выхватил стеклянные витрины слева со следами насилия, клеточки пола, кассы вдалеке. Ботинки громко хрустели и шаркали. Производимые Егором звуки смешивались со звуками шагов товарищей и в воздухе стоял почти не умолкающий множащийся гул.
Лучи скакали, показывая то следы разрушений, то следы былой упорядоченности.
Кто- то уже дошел до касс и Егор поспешил следом. Последнее время часто приходилось бродить по заброшенным помещениям, но не по таким громадным.
Канцелярские принадлежности аккуратно белели листами, зато бытовая техника справа пострадала сильно - на полу валялись ноутбуки и телевизоры, виднелись пулевые отверстия.
– Там фонари есть, погодите.
– сказал Егор и повернул в лабиринт направо.
Вроде здесь где-то. Луч скользил по частично разоренным стеллажам, на полу валялись коробки. Вообще-то тогда, наверно, в другом магазине были. Может тут похоже? Походил еще, поискал. Маме тогда фонарь понравился фарфоровый масляный, туда масло надо наливать, и он горит. Красивый. Масло тоже гдето недалеко стояло. Дорогой только был. Так и не купили.
Егор почувствовал что заблудился - оказалось, что за ним никто не пошел, один тут блуждал. Стало немного жутковато.
Остановился, послушал. Шумели уже где-то далеко, кажется кричали, звуки страшно смешивались.
Пошел на шум. Потыкался, неожиданно высветилась длинная прямая. Их вроде бы две должно быть. Или три? Пятна света были впереди, далеко, и Егор быстро пошел туда. Но чем быстрее шел, тем жутче становилось. Немного замедлил шаг и на всякий случай посветил назад. Ничего такого не увидел, но сделал он это напрасно. Теперь все время хотелось обернуться и посветить. Стены стеллажей были равнодушны к пришельцу и, кажется, презирали. Егор зашел в один из рядов, прислонился к стене и выключил фонарик. Начал сосредоточенно дышать, успокаиваясь. Темнота вокруг давила, прижималась к груди. Закрыл глаза, досчитал до десяти.
– Эй!
– крикнул. Гласная заметалась вокруг и исчезла где-то наверху.
Как маленький, блин! Не включая фонарик, наощупь, вышел в проход. Совсем недалеко
– С кем имею честь?
– деланно беспечно спросил он у деловито снующего по полкам луча.
Луч остановился и высветил снизу черную бороду и страшную маску.
– Хочешь бренди глотнуть?
– раздался спокойный голос Стаса.
Он подошел ближе и посветил на маленькую сплющенную бутылку.
– Под полками валялась.
Егор отвинтил крышечку и глотнул. Темная жидкость терпко и горько шибанула в нос, перебивая вкус пыли. Горячий комок медленно, оставляя след, скользнул в грудь.
– Все остальное вымели начисто. И съестное. Я еще не все посмотрел, но похоже на то. Вся хрень стоит, еды нет.
– А где все?
– Да здесь где-то, куда они денутся?
Стас тоже глотнул, сунул бутылочку в карман и повернулся.
– Надо в подсобках посмотреть.
– предложил Егор.
– Угу.
Вышли в другой проход и направились к мигавшему дальнему концу. Оттуда двигались навстречу.
– О! А ты куда пропал?
– голос Макса.
– Я обыскался. Ты так не шути! Держите.
– он протянул хрустящий открытый пакетик.
Внутри оказались фисташки. Егор взял несколько и отдал Стасу.
– Нашли что?
– спросил тот.
– Все смели. Подчистую. Мы все не смотрели…
– Никто все не смотрел. Пойдем в подсобки. Нечего нам здесь, похоже, ловить. Стас оказался прав. Ничего. Даже крыс не было.
Ослепленные, щурясь, закрывая глаза руками, вышли на свет. Закурили.
Стас направился к машине. Подойдя к ней, он вдруг схватился за автомат и навел его внутрь. Остальные тоже изготовились и, озираясь по сторонам, торопливо подбежали. Вокруг по-прежнему было пустынно, дома вдали расцвели от заходящего уже на посадку декабрьского солнца.
Внутри на заднем сидении обнаружился какой-то парень. Максим обошел Стаса, кивнул ему и резко распахнул дверцу.
– Хай, пипл.
– раздался скрипучий голос.
Парень поднял ладони вверх, но испуганным он не выглядел. Выглядел он живописно.
– Джа даст нам все.
– поздоровался Макс.
Пришелец действительно напоминал растамана жидкими русыми дредами и редкой бороденкой с вплетенным бисером. На носу у него шевелились маленькие зеленые очки, а белая когда-то «аляска» немыслимо расчерчена из пульверизаторов.
– Джа помер, батенька.
– назидательно произнес он, опуская руки, увитые фенями.
– Не видишь, что ли.
– Ты зачем здесь?
– спросил Стас, не опуская автомат.
– На ферму ходил.
– быстро ответил парень.
– Смотрю, пипл подъехал… Номера нереальные. Наверно хороший пипл. Гости. Может, накормят Стива, а он их ганджей угостит, а? Пришелец хитро заулыбался.
– Что?
– недоверчиво спросил Стас.
– Неужто поставки продолжаются?
– Что ты!
– игриво махнул рукой обладатель птичьего имени.
– Хенд мэй! Растет - во!
– он дернул быстро руками, разведя широко, - в теплицу не зайдешь. Во!
– похлопал по туго набитому рюкзачку.
– А я жду-жду. Поехали куда-нибудь, вон за угол, кушать, а то здесь стоять нельзя - менты ездят.