детский сад
Шрифт:
– Ты пойми! Людей нужно испытывать! Им это нужно! И им нужна вера! Настоящая! Осязаемая! Чтобы знали зачем! Может для того они все и умерли! Чтобы вот так! Заново!
– Да это было уже! И значки эти!
– Было! Было да не так! Неправильно! Это так начиналось! А потом началась пародия! Потому что нельзя всех отпустить, как это ты бы хотел сделать! И нельзя железками давить, как делали, когда больше нечем стало! А надо такую веру дать, чтобы он пошел и убедился - да! Светит! И пошел работать! Радостно! Он видел
– А когда его не станет?!
– В воспоминание будут верить! И пришествия ждать! Сделаем!
Это было чудовищно. Логично, правильно и чудовищно.
– Нельзя так… Нельзя… Егор упал на диван, мотая головой.
– Ну почему? Почему?
Сел рядом на корточки, заглядывая в глаза.
– Ну а что бы ты сделал на моем месте, а?
– Я?… Я не знаю… Не знаю… Испытывать не хочу… Не так… Не заставлять…
– Да потому что ты червяк!
– Игорь подскочил.
– Ты вечно сомневающийся червяк! С червяком внутри! Я знаю тебя! Ты - тот кто разрушает! Я создаю, а ты разрушаешь! Ты!… Ты не можешь мне помочь! А значит ты враг!
Отвернулся. Отошел. Трясущимися руками закурил.
– Я так хотел тебя убедить. Мне нужен… Друг…
Егор поднял голову.
– Игорь. Игорь, не дели все… Мир… Он разноцветный… Много цветов…
Игорь посмотрел и вышел, ударив ногой дверь.
– Взять!
Внутрь полезли, теснясь. Повалили не сопротивляющегося Егора, ткнули лицом в пол, скрутили руки и, подпихивая, повели по коридору и вниз.
Все- таки чем-то Игорь зацепил, разбередил. Егор ходил в темноте, упираясь в стены, и думал, думал.
Они и вправду были похожи. И то, что он говорил, было так знакомо. Многие эти же мысли Егору и самому приходили в голову, ну или куда там. Но раньше, не сейчас. Они с Максимом забавлялись экстремизмом и строили всякое. Всякое. Только с тех пор он изменился. Что-то изменилось. Люди стали объемнее. А это была как будто бы отдача от того прежнего. Да, ничто не проходит бесследно, это точно.
И насчет Макса - нет! Егор не мог его осуждать. Это как болезнь, сумасшествие. Как ножом в живот. Человек падает и не может себя удержать. Только если кто поможет. Максима жалко очень.
Да и Игоря жалко.
Не такой уж он и черный колдун, каким кажется. Или хочет казаться. Он ведь наворотить может! У него столько власти. И так голова работает. Он может не щадить ни себя, ни других.
И меня сейчас может просто взять и убить. Принять решение. А может уже принял. И ничего то я не сделаю. Никому не помогу. Значит все напрасно. Странно. Как будто все правильно делал. Значит гдето ошибся. Да были, были ошибки! Но я не могу сейчас умереть. Я помочь же должен. Кроме меня никто ведь… Почему никто. Мания величия. Все устроится. Все хорошо будет. Даже если меня не будет.
Только жалко все-таки очень. Столько хотел…
Нашарил в темноте деревянный
Что- то говорящая мама; мертвый город с собором в просвете улицы; тоска летнего лагеря, такая сладкая сейчас; песня, звучащая в детстве из радиоприемника, а будто ты и не приемник слушаешь; смеющийся Максим катил на роликах, смешно размахивая руками; серьезная Надька молчит; прятанье в парке от озверевшей еще живой толпы; ласковый добрый лес невдалеке и набегающая трава.
Картины мешались, странно совмещаясь: вот Стас в машине, повернув голову что-то говорит, улыбаясь, а рядом за рулем старший брат кивает, соглашаясь; черные деревья вдоль белой дороги становились смотрящими внимательно и с укоризной лицами; Вера говорила, пыталась объяснить, заламывая руки, но оказалось не ему, Володе; сидящий на троне Игорь с простреленной грудью; робот Максим, поворачивающий голову в темных терминаторских очках; кто-то кричал, и крик бился в уши, и он, зажимая их, убегал в темноту.
Громкий оглушительный лязг двери совпал с выстрелом из сна, и Егор, подскочив, схватился за ушибленную о верхние нары голову и лихорадочно стал вспоминать. Нужно было обязательно вспомнить кто стрелял.
Кто?
– Прикрой глаза.
– сказал знакомый голос.
Егор послушно прикрылся рукой, и через щели между пальцами все равно больно ударил свет. Дверь снова лязгнула. Послышались шаги. Кто-то сел рядом.
Егор, немного пообвыкнув, посмотрел на Игоря. Тот сидел, шарил в кармане.
– Сигарету?
Егор кивнул. Игорь дал ему сигарету, прикурили.
– А я, знаешь, все о нашем разговоре думаю… Не могу так отпустить… А ты спишь, я смотрю.
– Это не сон.
– хриплым залежавшимся голосом ответил Егор.
Игорь кивнул.
– Меня что-то беспокоит… Начало беспокоить… А раньше, знаешь, не беспокоило…
– Меня тоже.
– Что делать то будем, Егор?
– Знаешь, Игорь… - Егор потер глаза, выдавливая из них попавший дым.
– Есть такое правило у рыцарей… Было. Делай что должен, и будь что будет… Главное… В начале не ошибиться, а потом идти… До конца.
– Хм… А я боюсь… Вот раньше не боялся, а сейчас боюсь… До конца…
– Чего ты хочешь, Игорь?
– Я… Хочу… Я чувствую, что сейчас… Происходит важное… Для меня. Мне нужно… Нужно будет кое-что сделать… Только я не знаю. Вот, блин!
– Игорь непонимающе посмотрел на окурок в руке, бросил и, подложив руки под голову, оперся о стену и улыбнулся.
– А я ведь и забыл уже что такое сомнение… Это ты подселил мне своего червячка…
– Это не червяк.
– Егор смотрел в цементный пол.
– Это. Может быть самое важное, что есть… Это мы слушаем… Прислушиваемся…