Детское время

Номен Квинтус

Стан служил в железнодорожных войсках, причем занимался как раз прокладкой дороги от Владивостока. А Воин Ведукович, будучи майором инженерных войск, должен был как раз выстроить мосты через Сунгари и Амур — так что родственники Саяна находились поблизости и как могли ему помогали. А могли они довольно неслабо: уже через два месяца возле нового города, получившего, наконец, имя Пятиречинск, появился аэродром, способный принимать «Орлы» — и два самолета, делая по два-три рейса, каждый день привозили из Иркутска четыре сотни человек, знающих, с какой стороны держаться за карабин. А от Пятиречинска к реке Линхэ, которую Саян объявил границей «своей империи», быстро стала строиться железная дорога. Однопутная узкоколейка, но и она должна была серьезно упростить охрану новой границы России. Хотя ханьцы пару раз и пытались «разобраться с захватчиками», но пытались они это проделать безо всякого энтузиазма. Весь энтузиазм у них испарился сразу после того, как раскрашенный гуашью в «золотую чешую» «Сокол» сбросил на дорогу перед идущей к речке армии сделанную из фибры пылающую емкость с октаном (который, как известно, был лучшим топливом для бензиновых зажигалок, а потому всегда на складах имелся), а хриплый голос с небес не прокричал китайским солдатикам «сюда не ходи, совсем мертвый будешь». Вдобавок, как поделилась почерпнутым из «тайных книг» Лера, у ханьцев были свои разборки: сразу восемь китайских «императоров» из семьи Цзинь воевали друг с другом за трон и им было явно не до безлюдных «северных провинций». А немногочисленное «местное население» вообще радовалось такому «завоеванию»: первым делом Саян отменил все налоги с крестьян (которые, как выяснилось, ранее собирались в размере шести десятых от собранных скудных урожаев), объявив, что об «иных повинностях» он — как «новый император» — объявит через несколько лет и в любом случае эти «повинности» не будут хоть как-то обделять крестьян. Правда при этом велев все же «местную администрацию» голодом не морить и их указания все же исполнять. Среди «администрации» определенная «разъяснительная работа» тоже была проведена…

Никиту столь «внезапное» расширение территории и населения страны не ввергло в панику лишь потому, что Екатерина Владимировна успела заняться проблемой самостоятельно. Всерьез так занялась: с Эльзой и тремя десятками ее учеников-лингвистов отправилась во Владивосток «изучать ситуацию на месте». И первые позитивные новости она передала Никите уже через неделю, когда какой-то толстый мужичонка из местной деревеньки поинтересовался у высокой гостьи, кому теперь нужно будет продавать выращенные коконы шелкопрядов…

В сентябре в Москву прилетел Вася Голубев. Он в какой-то степени «пошел по стопам отца» и в гораздо большей — по стопам Кати Клее, а пятнадцать лет назад занялся электрификации Филадельфии и окрестностей. Причем окрестности он для своей работы выбрал не самые ближайшие — и в рамках своей программы электрификации очень много сотворил «путей сообщения», по которым шли перевозки угля и руды. Водных путей сообщения, выстроив, в частности, на речке Лихая двадцать три плотины со шлюзами — и по речке теперь ходили двухсоттонные самоходные баржи с осадкой около метра. Ну а попутно выстроенные на плотинах ГЭС выдавали почти девяносто мегаватт электрической мощности. Причем круглый год выдавали, для чего в паводок в несколько устроенных в горах водохранилищах накапливалась вода, спускаемая в межень. Чтобы такая система работала, «установленная мощность электростанций» даже немного превышала двести пятьдесят мегаватт, но на полную мощность генераторы работали лишь пару месяцев в году. Гидроаккумулирующие станции были небольшие, выдавали еще порядка пятидесяти мегаватт, причем всего лишь два-три месяца в году — но они обеспечивали почти стопроцентную «номинальную» загрузку всех остальных станций на реке.

Из-за сильной «сезонности» Василий и оборудование на станции поставил «сезонное»: основные генераторы были в общем-то «традиционными», а работающие в половодье он изготовил (на заводе в Дэлавере) «алюминиевые». Меди в Америке добывалось пока немного, а привозного алюминия давно уже имелось в достатке. Ну а то, что такой генератор мог проработать всего пару лет — так это непрерывных пару лет, а так и их лет на двадцать хватит, да и для ремонта при необходимости «окно» вполне достаточное.

На этой речке Вася гидростанции строил «по подсказке отца» (Володя ему из энциклопедий выписал кое-что относительно канала на реке Лихай), и этот каскад был все же нацелен главным образом на обеспечение круглогодичных перевозок по реке, но одной речкой он не ограничился, так что всего по его проектам было выстроено уже больше сорока небольших ГЭС. Однако было понятно, что двухсот «водяных» мегаватт развивающейся промышленности явно не хватит, а угольные станции постоянно нужно «кормить», что требует и большого числа шахтеров, и солидного речного флота. Так что в Москву он отправился с «очень интересным предложением по развитию энергетики»…

То есть поначалу он отправился, конечно же, к матери — и, по словам старшей сестры, это уберегло его от разгрома предлагаемых идей Гришей Кабуловым. Да и то, в значительной степени потому, что когда Вася отправился уже спать, две Кати еще довольно долго эти идеи обсуждали:

— Чего-то мне не нравится его идея, — тихо высказала свое мнение Катя-старшая. — Энергия — это, конечно, хорошо, но загубить такую красоту… Зря ты сказала, что поддержишь его в Госплане.

— Не просто сказала, а поддержу, — ответила Катя-младшая. — И никакой особой красоты там нет. Я смотрела по карте, сейчас этот водопад расположен в двух с половиной километрах от того места, где мы его привыкли видеть, и представляет собой двести метров торчащих из воды камней. Да, лет так через тысячу эти камни потихоньку вниз по течению вода перетащит, а еще лет через триста он и до Козьего острова доползет, а пока это всего лишь… ну да, водопад, даже большой. Не это важно.

— Ага, ты всегда всё на выгоду сворачиваешь.

— Да не в выгоде дело. Васька же уже начал стройку потихоньку, и если он ее закончит как хотел, то красоты это не убавит. Там же грунты… короче: прочный доломит, очень прочный. Но весь растресканный, а потому и разваливает его река очень быстро. Я думаю, что когда наступит год без лета, там все как следует промерзнет и… В общем, Васька прав: чтобы эту красоту, о которой ты говоришь, сохранить, то обязательно берег весь нужно в бетон одеть. А то, что попутно получится шесть гигаватт электрической мощности — это будет вообще бесплатным бонусом.

— А что он строить-то начал? Ты же слышала: сначала нужно каналы прокопать шириной метров по семьдесят, один четыре, а один — больше шести километров длиной. А потом все это бетоном облицевать — но нет у него сейчас ни бетона столько, ни людей. Он же поэтому и просит всякие бульдозеры с экскаваторами!

— Сама так сына воспитала: он сначала попробовал, и только потом, когда эксперимент удачным посчитал, к нам приехал.

— И чего он попробовал?

— Да он простую канаву прорыл, без бетонной облицовки, и как раз четыре километра. И поставил там маленькую гидростанцию. Совсем маленькую, с одним генератором, таким, какие Лемминкэйненовна для ДнепроГЭС сделала. В смысле, на восемьдесят мегаватт — но турбину туда он уже свою воткнул.

— Ну и втыкал бы их дальше, — сварливо ответила старшая из присутствующих здесь дам, — Чего ему тогда от Госплана-то нужно?

— Ну, во-первых генератор он все же от нас привез, в Америке такие сделать никто пока не может. А во-вторых, ему нужны турбины и вовсе титановые…

На заседание Госплана Вася пришел вместе с сестрой, которая ему приказала молчать и открывать рот лишь тогда, когда ему она, Катя, скажет. Причем только отвечать на вопросы — и снова не на все, а лишь на Катины. На все остальные вопросы, очень многочисленные и исключительно «деловые», Катя и сама прекрасно всем отвечала. Все же почти тридцать лет работы в этой «конторе» помогают заранее представить почти все возможные вопросы и заранее подготовить правильные ответы. А Екатерину Алексеевну, из любопытства тоже пришедшую на заседание, удивило лишь то, что ни один человек про «порушенную красоту» даже не вспомнил:

— Василий, а ты уверен, что мы вообще сможем в обозримое время изготовить такие турбины? — поинтересовался Гриша Кабулов.

— Вы — сможете, — ответил Вася после одобрительного кивка сестры. — Я же сделал прототип, причем даже на американской технологической базе сделал. Правда вот её-то как раз лет через пять уже менять придется…

— Что, металл в Америке плохой?

— У отца было написано, что на перепадах метров до девяноста диагональные турбины имеют заметно большей КПД по сравнению с радиально-лопастными. Но изнашиваются быстрее, да и в изготовлении посложнее. Однако главное тут — это износ, причем на больших перепадах и кавитационный, и абразивный. Но по опыту титановая турбина даже в таких условиях простоит минимум лет пятьдесят, а скорее всего и больше ста.

— Причем титана у нас от этого не убудет, — добавила Катя, — если приспичит, то вытащим турбину и титан переплавим.

— Екатерина Владимировна, — отреагировал на реплику Гриша, — если вы уже всё решили, то зачем мы это обсуждаем? Знаете же, что мы готовы выполнить любое ваше поручение…

— Гриша, мне сама идея нравится. Но вот как ее воплощать, я еще не знаю. Я не специалист по турбинам или генераторам, не специалист по постройке плотин и всего прочего, связанного с ГЭС. Я просто знаю, что людям от Ниагарской ГЭС будет большая польза. А вот какая именно — это вы и должны будете здесь решить. Решить какая польза, когда и как она появится. Шесть тысяч мегаватт — это же целевой показатель для шестимиллионного населения, а там народу пока еще где-то с полмиллиона. Как они эту прорву энергии употребят для всеобщего блага, в какие сроки американцы вообще будут готовы электричество жрать как не в себя?