Девчонки и мода
Шрифт:
– Вот ненормальные, – заявляет он. – Решили сесть на диету? Ты же и так худая как спичка, Анна. А на тебя, Элли, я вообще не понимаю, что нашло. Ты всегда любила вкусно поесть.
– То есть ты хочешь сказать, что раз я всегда была жирной свиньей, то лучше мне такой и оставаться? – говорю я, кладя в рот полную ложку салата. Но он застревает у меня в горле и не желает проходить дальше. И зачем только я им себя пичкаю? Приходится выплюнуть его на бумажную салфетку. Меня аж передергивает от отвращения.
– Фу-у-у! Элли плюет в тарелку! Почему тогда мне нельзя плевать в тарелку, а, мам?
– Помолчи, Цыпа.
– Боже мой, Элли, что ты несешь, я вовсе не говорил, что ты толстая!
– Но подразумевал.
– Ничего подобного. Ты вовсе не толстая, ты…
– Ну? Какая же я тогда?
– Ты… как бы это сказать… самая обычная девочка, – теряется отец.
– Это Магда и Надин самые обычные девочки, а я намного их толще, – что, скажешь, нет?
– Ну не знаю, не знаю.
– Все ты знаешь. У Магды отличная фигура, и ты прекрасно это видишь. Ты же глаз с нее не сводишь, когда она в гости приходит.
– Элли, перестань, – строго говорит мне Анна.
– А Надин такая худющая сногсшибательная красотка, что ей предложили стать моделью для журнала «Спайси», – выкрикиваю я, срываясь из-за стола.
Я в слезах убегаю наверх к себе в комнату. Разглядываю свое отражение в зеркале, надеясь, что слезы придадут моему лицу несчастное трогательное выражение, но вместо этого вижу отвратительную красную физиономию. Из носа свешивается сопля. Между зубами застрял кусочек салата. И главное, я все такая же толстая. Толстая, толстая, толстая. Я почти ничего не ела последние два дня, а сбросила всего-то пару килограммов. Я каждое утро встаю голой на весы, а потом еще раз, когда прихожу из школы, и еще взвешиваюсь на ночь. Два килограмма кажутся приличным весом, если речь идет, к примеру, о двух упаковках сахара, но совершенно непонятно, откуда они исчезли у меня. У меня по-прежнему круглые щеки, как у надувшейся жабы, раздавшееся тело, отвислый зад и необъятные ляжки. Такое ощущение, будто я раздуваюсь на глазах и уже не помещаюсь в зеркале.
А между тем Надин привалило счастье. Она прибегает в школу, размахивая над головой конвертом:
– Элли, Магда! Угадайте-ка, что это?
Я догадываюсь. Мы с Магдой догадываемся. Весь класс догадывается и восхищенно обступает Надин.
– Ты что, правда теперь станешь моделью, да, Надин?
– Ну, честно говоря, это только приглашение на первый отборочный тур, девятнадцатого декабря, в Лондоне, но здесь написано, что тысячи девушек не добрались даже до него.
– Спасибо, Надин! Теперь я знаю свое место. И имя мне – ничтожество, – говорит Магда. – Хотя вполне возможно, что я выбежала из дома еще до того, как пришла почта. Может, меня тоже допустили до первого тура?
– Так, девочки, что тут у вас стряслось? – спрашивает миссис Хендерсон, входя в класс. – Вы жужжите, словно пчелы в улье.
– Чего уж там, мы обычные трутни, а вот пчелиная королева у нас – Надин, – отвечаю я.
Из моих уст это прозвучало довольно резко. Поэтому я виновато улыбаюсь Надин, показывая, что всего лишь пошутила. Но успех так вскружил Надин голову, что она уже ничего не замечает вокруг. Господи, как же она хороша. Кому победить в этом конкурсе, как не ей.
– Журнал «Спайси» выбрал тебя лицом с обложки? – вскидывает брови миссис Хендерсон.
– Везет же Надин, правда? – наперебой щебечут девчонки из класса.
– Ну, я прошла всего лишь на первый тур, – скромно признается Надин. – Вряд ли я выиграю. И наверняка перенервничаю девятнадцатого.
– А что же, интересно, будет девятнадцатого? – интересуется миссис Хендерсон.
– Мне нужно приехать в их лондонскую студию, и меня будут снимать в разных нарядах.
– О, Надин, ты будешь по-настоящему позировать!
– Позировать? – переспрашивает миссис Хендерсон с совершенно другой интонацией. В ее понимании это самое никчемное занятие, которым уж она-то ни за что бы не соблазнилась. От этого я испытываю постыдное чувство облегчения. Потом разглядываю миссис Хендерсон повнимательнее. Да уж, такие, как она, моделями не становятся. Не то чтобы она была жирной, нет, скорее плотной, мускулистой, да и серенький трикотажный спортивный костюмчик сидит на ней в обтяжечку.
– И когда же ты намереваешься ехать в эту студию, Надин? Вечером? Тебе следует убедиться, что это благонадежное мероприятие. А лучше возьми с собой маму, – советует миссис Хендерсон.
– Еще не хватало идти туда с мамой, – отвечает Надин. – Это абсолютно благонадежное мероприятие, миссис Хендерсон, не беспокойтесь. Кроме меня, туда придет куча других девчонок. К тому же фотосессия будет проходить днем.
– Ах, вот как. Значит, днем, – говорит миссис Хендерсон и, немного подумав, добавляет: – А как же школа?
– Это будет суббота, миссис Хендерсон.
– Ну, раз так, то вопросов нет.
– Но все равно мне придется отпроситься у вас на день. Вы же меня отпустите, правда, миссис Хендерсон?
– Мечтать не вредно, Надин, – задорно отзывается миссис Хендерсон. – В таком случае тебе придется помочь мне прибраться в спортзале – заодно приведешь себя в форму.
– Мечтать не вредно, миссис Хендерсон, – дерзко парирует Надин.
В итоге Надин соглашается помыть шкафчик со спортинвентарем в обеденный перерыв. Мы с Магдой вызываемся ей помочь. Пока мы сматываем канаты, складываем стопкой обручи и аккуратно укладываем мячи, Надин и Магда на ходу перекусывают чипсами и запивают их кока-колой. Я же потягиваю минералку. Сначала первую бутылку. Потом вторую.
– Ты что, в верблюда превратилась? – спрашивает меня Магда.
– В каком смысле? – говорю я, беспокойно осматривая свое раздобревшее тело. – У меня что, горб вырос?
– Да нет же! Просто ты слишком много пьешь. Уже вторую бутылку.
– Ну и что?
– Да так, ничего, – пожимает плечами Магда, растерянно глядя на Надин.
– Ты все время пьешь и ничего не ешь, – говорит Надин, тряся перед моим носом пакетиком с чипсами. – Поешь, Элли. От пары чипсин не потолстеешь. Я только ими и питаюсь.