Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

Гилинский Яков Ильич

Именно поэтому нестандартность, нешаблонность, необычность мыслей и действий – необходимое условие развития общества. Поэтому же преследование инакомыслия и инакодействия – верный гарант стагнации, застоя. Свидетельство тому – отечественная история 20-80-х гг. прошлого столетия.

Творчество как создание чего-то нового принципиально не планируемо. Можно предвидеть «точки роста», предсказывать направления будущих открытий, но нельзя предугадать (а, следовательно, и планировать), кто, когда, где и как создаст или откроет неизвестное. Весь опыт нашей истории свидетельствует о вреде жесткого планирования, заорганизованности, занормированности деятельности, приводящей к социальному склерозу и параличу. Хорошо, когда общество поддерживает творческую деятельность, финансируя ее, обеспечивая технически.

Далее. Эмпирические социологические исследования последних лет, упомянутые,

в частности, в гл. 3, свидетельствуют о вполне определенных и относительно устойчивых взаимосвязях между различными проявлениями негативной девиантности и социальным творчеством.

Думается, поэтому, что рассмотрение социального творчества как одного из элементов (подсистем) девиантности не является лишь абстрактной схемой, а таит эвристические возможности комплексного социологического исследования закономерностей распространенности, а также характера взаимосвязей позитивных и негативных проявлений социальной активности в пространственно-временном континууме социума, построения математических моделей девиантности как системы, с выходом на управленческие проблемы развития социального творчества «в ущерб» негативным девиациям. Так, «наиболее эффективное предупреждение преступлений... достигается не просто временным подавлением нежелательных форм поведения, а их постоянным вытеснением, заменой их на социально одобряемые, полезные обществу и индивиду формы и виды поведения»*.

* Яковлев А. М. Теория криминологии и социальная практика. С. 165.

Однако эмпирическая база социологии творчества как девиантности еще крайне слаба. Элементы социологического и социально-психологического подхода мы находим в ряде интересных публикаций*. Огромный, неосвоенный с точки зрения девиантологии эмпирический материал содержится в двухтомной энциклопедии «Лауреаты Нобелевской премии»**, а образец анкеты – в упомянутой книге В. П. Карцева. Прекрасным источником могут служить биографии крупнейших деятелей искусства и науки.

* Карцев В. П. Социальная психология науки и проблемы историко-научных исследований. М., 1984; Матепко А. Условия творческого труда. М., 1970; Селье Г. От мечты к открытию. М., 1987.

** Лауреаты Нобелевской премии. Энциклопедия. В 2 т. М., 1992.

По мере «очеловечивания» нашего общества (да и всего человечества: иного выхода нет, альтернатива – самоубийство рода homo sapiens в результате экологической или ядерной катастрофы), утверждения общечеловеческих ценностей, достоинства личности и понимания ее самоценности, а равно объективной ценности бесконечного разнообразия индивидуальностей, творчество из отклонения – привилегии превратится в норму жизнедеятельности. Девиантность социума примет формы, которые трудно предсказать сегодня. Но можно думать, что нетворческое, приспособительное, потребительское существование сместится к полюсу негативных отклонений. «Что поделаешь, бесцветная и безвкусная усредненность: она ничему не дает сделаться ни по-настоящему дурным, ни по-настоящему хорошим»*.

* Hegel G.W.F. Briefe. Berlin,1970. Bd. II. S. 61.

Часть IV. Социальный контроль над девиантностью

В этой части будут рассмотрены вопросы, связанные с отношением общества к девиантным проявлениям и реакцией на них. Возможно, это самая главная проблема девиантологии или, по крайней мере, наиболее важная в практическом отношении: что дают наши знания о девиантности для контроля над ней? Каковы возможности общества, государства, средств массовой информации по контролю над девиантным поведением? И вообще, возникает традиционный российский вопрос – что делать?

Глава 16. Понятие социального контроля

Следует отказаться от

надежд, связанных с

иллюзией контроля.

Н. Луман

Тема социального контроля неразрывно связана с девиантно-стью, девиантным поведением, хотя имеет более широкое, социологическое значение.

Возможно, что стремление к порядку является врожденным для человека. Во всяком случае,

все научные, философские, религиозные построения направлены на раскрытие закономерностей (порядка!) Мира или привнесение Порядка в Хаос Бытия. В широком, общенаучном смысле порядок есть определенность, закономерность расположения элементов системы и их взаимодействия друг с другом. Применительно к обществу под порядком понимается определенность, закономерность структурирования общества и взаимодействия его элементов (сообществ, классов, групп, институтов).

Социальный контроль – механизм самоорганизации (саморегуляции) и самосохранения общества путем установления и поддержания в данном обществе нормативного порядка и устранения, нейтрализации, минимизации нормонарушающего – девиантного поведения.

Но это слишком общее определение, нуждающееся в комментариях.

Один из основных вопросов социологии – – как и почему возможно существование и сохранение общества? Почему оно не распадается под воздействием борьбы различных, в том числе – антагонистических, интересов классов, групп?* Проблема порядка и социального контроля обсуждалась всеми теоретиками социологии от О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса, Э. Дюркгейма до П. Сорокина, Т. Парсонса, Р. Мертона, Н. Лумана и др.

* Тернер Дж. Структура социологической теории. С. 27, 70.

Так, О. Конт полагал, что общество связывается «всеобщим согласием» {consensus omnium). Один из двух основных разделов социологии – социальная статика (другой – социальная динамика) – представляет собой, по Конту, теорию общественного порядка, гармонии. И основные социальные институты (семья, государство, религия) рассматривались ученым с точки зрения их роли в интеграции общества. Иначе говоря, как институты социального контроля. Так, семья учит преодолевать врожденный эгоизм, а государство призвано предупреждать «коренное расхождение» людей в идеях, чувствах и интересах*.

* Конт О. Курс позитивной философии // Родоначальники позитивизма. СПб., 1912. Вып. 4.

Г. Спенсер, также стоявший у истоков социологии и придерживавшийся организмических представлений об обществе, считал, что общественному организму присущи три системы органов: поддерживающая (производство), распределительная и регулятивная. Последняя как раз и обеспечивает подчинение составных частей (элементов) общества целому, т. е. выполняет по существу функции социального контроля. Будучи эволюционистом, Г. Спенсер осуждал революцию как противоестественное нарушение порядка*.

* Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1887.

Исходным для социологии Э. Дюркгейма является понятие социальной солидарности. Классификация связанных с солидарностью понятий дуальна («двойственна»). Существуют два типа социальности: простая, основанная на кровном родстве, и сложная, основанная на специализации функций, возникшей в процессе разделения общественного труда. Для простой социальности характерна механическая солидарность однородной группы, для сложной – органическая солидарность. Для поддержания механической солидарности достаточно репрессивного права, предусматривающего жестокое наказание нарушителей. Органической солидарности должно быть присуще реститутивное («восстановительное») право, функция которого сводится к «простому восстановлению порядка вещей»*. Забегая вперед, заметим, что эта идея «восстановительного права», «восстановительной юстиции» (restorative justice) как альтернативы уголовной, «возмездной» юстиции (retributive justice) получила широкое распространение в современной зарубежной криминологии. Чем сплоченнее общество, чем выше степень социальной интеграции индивидов, тем меньше отклонений (девиаций). А неизбежные в обществе конфликты должны решаться мирным путем.