Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"
Шрифт:
* McCaghy Ch., Capron Т., Jamieson J. (2000) Ibid. P. 335-365; Pontell H. (Ed.) (1999) Ibid. P. 412-450.
Что касается «беспомощности» (disability) в силу заболеваний (диабет, астма, артрит, рак, слепота и др.), то отнесение их к «отклонениям» было вызвано, очевидно, Второй мировой войной, когда проблемы со здоровьем усугубились в условиях военного времени*. Все же, с нашей точки зрения, хотя беспомощность может рассматриваться как частный случай «исключенности», это проблема здравоохранения, социального обеспечения, благотворительности, но не девиантологии.
* Hessler R. Disability, Career. In: Bryant
Если говорить о психических отклонениях, то это также предмет, прежде всего, психиатрии, медицинской психологии, но не социологии. Однако последнюю могут (и должны) интересовать, во-первых, социальные (экономические, политические) факторы, прямо или косвенно воздействующие на психическое здоровье. Во-вторых, влияние психических отклонений на индивидуальное девиантное поведение. В-третьих, реакция общества и государства на людей, считающихся психически «ненормальными».
Но здесь нас поджидают большие трудности, и, прежде всего проблема диагностики. В психиатрии, как отечественной, так и зарубежной, существуют различные школы, по-разному оценивающие одно и то же психическое состояние индивида. Не случайно возникает вопрос, что такое психическое отклонение. И возможный ответ – «психическое отклонение как миф»*. Известный норвежский криминолог Н. Кристи, на чьи труды я уже ссылался, посвятил много времени и усилий, чтобы показать относительность понятия «нормы» не только социальной, но и психической. Изучая жизнь людей с многочисленными психиатрическими диагнозами, Н. Кристи пришел к убеждению, что их норма и наша норма – просто две различные нормы, и еще не известно, чья норма «нормальнее» («правильнее»)**.
* McCaghy Ch., Capron Т., Jamieson J. Ibid. P. 336.
** Кристи Н. По ту сторону одиночества: сообщества необычных людей. Калуга, 1993.
Из личных впечатлении. Н. Кристи не только один из крупнейших современных ученых, он – прекрасный человек, посвятивший жизнь правдолюбию и правдоискательству, отстаиванию толерантности и ненасилия. Он помог мне и Н. Проскурниной посетить те «сообщества необычных людей» в Норвегии, которые описал в только что названной книге. Так, мы побывали (пожили!) в деревнях Видарозен и Хогганвик, познакомились с их обитателями и самоотверженной М. Энгель, врачом-психиатром, которая в весьма преклонном возрасте переносит опыт таких «норвежских деревень» для психически больных людей не только в другие страны Европы, но и в Россию. Разумеется, бывал я не раз и в деревне «Светлана», созданной в Ленинградской области от начала до конца с помощью госпожи М. Энгель – «бабушки», как она называет себя по-русски, – и ее интернациональных помощников. В этих деревнях начинаешь еще лучше понимать относительность «нормы» и «аномалии», психической и социальной.
«Социогенность» многих психических заболеваний не вызывает сомнений. Психотические расстройства нередко являются следствием затянувшегося тяжелого экономического положения, политической реакции, правового, государственного пресса (например, у заключенных в первые месяцы нахождения под стражей и перед освобождением; лиц, призванных на срочную военную службу и т. п.). Зависимость психических отклонений от социально-экономических условий проявляется в неодинаковой распространенности заболеваемости среди различных страт населения. При этом более подвержены психическим заболеваниям представители низших страт – аутсайдеры, «исключенные»*. И как общее правило (так называемый, «классовый градиент»): «чем выше социальный класс, тем лучше здоровье его представителей»**.
* Гурвич И. Н. Социальная психология здоровья. С. 132-188; Максимова Т. М. Особенности заболеваемости в различных группах населения // Советское здравоохранение. 1991. № 4; Петраков
** Гурвич И. Н. Социально-психологические факторы здоровья // Психология здоровья / Под ред. Г. С. Никифорова. СПб., 2000. С. 369.
Многочисленные кросскультурные исследования свидетельствуют о «вспышках» психических заболеваний в годы депрессий и репрессий. Я уже не говорю о деятельности советской «репрессивной психиатрии», благодаря которой тысячи нормальных людей были признаны «невменяемыми», поскольку высказывались критически о советском общественном строе и государстве.
Глава 15. Позитивные девиации
Я не сумасшедший.
Только ум мой не такой, как у вас.
Диоген
§ 1. Постановка вопроса
Как мы помним, еще Э. Дюркгейм отметил «двойственность» девиаций: преступление и «преступление» Сократа, проложившего дорогу к морали будущего. Более основательно обратил внимание на «симметричность» девиаций П. Сорокин. В своей первой монографии петербургского периода «Преступление и кара, подвиг и награда» (1914) он отметил «курьез» научной мысли: «В то время как один разряд фактов социальной жизни (преступления-наказания) обратил на себя исключительное внимание научной мысли, другой разряд фактов, не менее важных и играющих не меньшую социальную роль, почти совершенно игнорируется тою же научною мыслью. Мы говорим о "подвигах и наградах". Преступления и наказания служат и служили до сих пор единственным объектом исследования представителей общественных наук и теоретиков уголовного права. Подвиги же и награды – как совершенно равноправная категория, как громадный разряд социальных явлений – огромному большинству юристов и социологов даже и неизвестны»*. Но еще больший «курьез» состоит в том, что «курьез», отмеченный П. Сорокиным в 1914 г., сохраняется до сих пор, как в мировой, так и особенно в российской науке. Если в океане мировой девиантологической мысли можно найти островки работ о позитивных девиациях («подвигах»)**, то в отечественной – это лишь постановочные работы автора этих строк при отсутствии необходимых эмпирических социологических исследований.
* Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 77.
** Ben-Yehuda N. Positive and Negative Deviance: More Fuel for a Controversy // Deviant Behavior, 1990. Vol. 11. N 3. P. 221-243; Heckert D. M. Positive Deviance: A Classificatory Model // Free Inquiry in Creative Sociology, 1998 N 26 (1), P. 23-30; Heckert D. M., Heckert D. A. Positive Deviance. In: Bryant С (Ed.) Ibid. Vol. 1. P. 269-272; Kwasniewski J. Positive Social Deviance // The Polish Sociological Bulletin, 1976. N 3 (35). P. 31-34; Sagarin E. Positive Deviance: An Oxymoron // Deviant Behavior, 1985. N 6. P. 169-181.
Первоначальное неприятие великих творений с последующим (чаще всего – слишком поздним для их создателей) признанием, восхищением и почитанием – общее место истории науки, техники, искусства. Новое всегда выступает отклонением от нормы, стандарта, шаблона поведения или мышления и потому воспринимается как аномалия. Вообще «каждый новый шаг вперед необходимо является оскорблением какой-нибудь святыни, бунтом против старого, но освященного привычкой порядка»*. При этом, чем значительнее новое отличается от привычного, обыденного, усвоенного, тем аномальнее оно выглядит.