Девица с выкрутасами
Шрифт:
Зигмунда вопрос позабавил, хоть и заставил поморщиться.
— Узнаю, ты, как прежде, идёшь напролом без всяких церемоний. Зажицкая, чтобы не было никаких недоразумений, входит в круг моих служебных обязанностей в качестве тайной пружины всего мероприятия. Вынужден был перемолвиться с ней парой слов. Должен признаться, без особой охоты, но всё же с некоторым интересом. А вот сегодняшняя прокурорская добыча сразу натолкнула меня на мысль о тебе.
Упорное возвращение Зигмунда к делам личным Патриция, разумеется, заметила, но сделала вид, что попалась на удочку. Главное, что ещё удастся разведать.
— Это почему же? Мне опять обижаться?
— Совсем наоборот. По контрасту. Та худосочная прокурорская дама мне сразу напомнила нескладную девчушку из моей далёкой молодости, одновременно подчёркивая разницу с тобой теперешней. Настоящее, вне всякого сомнения, выигрывает.
Вот чёрт! Скелет, с которым якобы покончено…
— Это уже лучше звучит, — смилостивилась она, думая одновременно о том, что Кайтусь так и остался лгуном и бабником, и ей начинает это надоедать. Не смог расстаться со своим рыжим скелетом, воспользовался процессом, который должен был стать для него очередной ступенькой в карьере… — Так ты у прокуратуры, говоришь, этот скелет видел? Так просто интересуюсь, не бойся, не побегу её зонтиком бить.
— Это бы меня крайне удивило и огорчило. У прокуратуры. В автомобиле. Кажется, там имели место такие бурные проявления чувств, что меня просто ошеломили, правда, ненадолго.
Сказав это, он внимательно посмотрел на журналистку. Патриция вдруг догадалась, что говорил он неспроста, не из любви посплетничать делился всей этой мерзостью, а с профессиональным любопытством ждал её реакции. Эксперимент, видите ли, на ней, подлец, ставил! Интересно, чего он ожидал, что она разрыдается, впадёт в истерику?
Нет, здорово этот Зигмунд изменился, а может, не так — её представление о нём изменилось. Ведь и тогда он был самоуверенным принцем, только она этого не замечала. Теперь он похорошел, а самовлюблённости только прибавилось. Ладно, теперь и она другая, не с такими справлялась, и голову от него терять больше не собирается.
Сама себе удивлялась, что даже серьёзно не приняла близко к сердцу ни Кайтуся, ни Зигмунда. Но любопытство никуда не делось.
— В каком смысле ненадолго?
— В прямом. Чувства были бешеные, дама страстно обнимала представителя обвинения, а он с отвращением пытался освободиться от костлявых пут. Хотя я ожидал взаимности. Правда, быстро сообразил, что взаимности тут можно ждать от ортопеда, а никак не от прокурора. Представляешь, наглядная и в то же время живая демонстрация всей костной системы организма, очень удобно.
До Патриции вдруг дошло.
— А он пытался освободиться?
— Пытался.
— Странно, раньше ему нравились скелеты. Рыжая была?
— Рыжая? Нет. Насколько удалось разглядеть при искусственном освещении, чёрная.
Вот те раз, что ещё за новость? Разве что рыжая перекрасилась, а в чёрном варианте Кайтусю разонравилась…
Да провались они все!
— Я ужасно шокирована, — безапелляционно заявила журналистка. — Шок, как видишь, проявляется у меня постепенно, хочу ещё пива. И собираюсь тряхнуть профессией.
Зигмунд отлично чувствовал ложь, но Патриция сейчас казалась образцом искренности. Психолог-консультант был поражён, ведь ожидал совершенно другой реакции, но быстро приспособился.
— Что до пива, возражений не имеется, а насчёт тряхнуть, это как?
— А вот так, — Патриция приподняла и шмякнула об стол растрёпанную папку с документами.
Бедный Кайтусь на этот раз попал под раздачу совершенно незаслуженно. Анорексичной рыжей красавице он и в самом деле дал отставку и не имел ни малейшего намерения встречаться с ней ни в Плоцке, ни где-либо ещё. Надеялся на какое-нибудь новое приключение, а тут, как гром с ясного неба, свалилась на него прежняя ошибка. Позапрошлая красавица, та, что была до рыжей. Встретил её случайно во время той неудачной однодневной поездки и сделал глупость, пригласив на скромный ужин. Очень скромный и весьма укромный, поскольку красавица была с мужем, и оторваться полностью не было никакой возможности.
К огромному облегчению поскучневшего поклонника, и так уже себя ругавшего на чём свет стоит за совершённую глупость…
Дама же восприняла ужин совсем иначе и, воспылав безумной страстью, тайно завладела мужниной «сиренкой» и отправилась на свидание к абсолютно остывшему воздыхателю.
Воздыхатель, вместо того чтобы ответить на чувства, охладел ещё больше. Прямо-таки заледенел.
— Я тебя не звал, — холодно прошипел он. — Возвращайся домой. У меня нет ни малейшего желания получить по морде от твоего мужа.
— Он ничего не знает! Это его не касается! Я с ним разведусь!
— Серьёзно? А дальше что?
— Переберусь к тебе, будем вместе, без всяких помех…
Кайтуся забавляли глупые ситуации, смешные и неудобные положения, в которые попадали люди из-за разницы во взглядах, противоречивых желаний и прочих недоразумений. Он любил посмеяться над невероятными осложнениями и забавными несчастными случаями. Чужими. Когда это не касалось его самого!
Он представил себе анорексичную даму, звонящую в квартиру Патриции, и ему стало совсем не до смеха. Наоборот, его чуть кондрашка не хватила. Впрочем, долго любоваться воображаемыми картинами времени не было, требовалось как можно скорее избавиться от тощей идиотки. Вкусы господина прокурора вдруг резко изменились, и худоба категорически перестала ему нравиться. Спровадить её немедленно, а то, не дай бог, ещё кто увидит, его же полгорода знает…
Худосочная прелестница пыталась вешаться ему на шею, от чего он ловко увернулся. Но влюблённая дама не сдавалась и громогласно заявила, что к тирану она не вернётся, чемодан в багажнике, захватила, мол, на всякий случай, чтобы спокойно отправиться с Кайтусем в Варшаву. У Кайтуся потемнело в глазах, он запаниковал и подумал, что только этого сокровища ему и не хватало, ради такой дурынды он урвал те проклятые сутки, которые ему до сих пор икаются, и ещё неизвестно, какими слезами отольются. Он пытался убедить упрямую провинциалку изменить жизненные планы и вернуться к мужу, что, несмотря на его большой опыт в такого рода уговорах, не очень-то получалось. В результате чего сцена у прокуратуры становилась всё более бурной.