Девичник. Объект желаний
Шрифт:
— Я счастлива, — закрыв глаза, я потянулась, напрягая каждую мышцу.
— Вот так безоговорочно? — улыбнулся он.
— Абсолютно.
— У тебя еще все впереди, милая, — серьезно сказал Шура.
Я открыла глаза и увидела, что лицо его напряжено. В глазах промелькнула безнадежность. Не понимая причин этой перемены, я удивленно приподнялась и, опираясь на локоть, замерла. Теперь я смотрела на лицо мужчины, которое с каждой минутой казалось мне все более дорогим, все более родным. Однако я не понимала, чего в моем восхищении больше — той самой любовной лихорадки или проснувшегося и требующего удовлетворения желания. Любовь, страсть, секс — разные ипостаси, и мне еще предстояло испытать все, а пока…
— Ты еще очень молода, и тебя ждут самые прекрасные впечатления, встречи, настоящее чувство, которое не спутаешь ни с чем… — мечтательно продолжал Шура.
— Ты словно прощаешься со мной?
— Нет, просто я хочу, чтобы ты поняла — первый мужчина никогда не бывает рядом долго.
— Почему? Мне никто не нужен, кроме тебя, — быстро и отчаянно произнесла я.
— У тебя ведь и не было никого, кроме меня.
— Это мой минус, я поняла. — Я резко поднялась, но в последний момент сильная рука Шуры успела схватить меня за запястье. Я тут же оказалась в крепких объятиях.
— Глупышка, — он поцеловал меня. — Я не встречал женщины красивее тебя. С годами ты станешь еще красивее. Постарайся воспользоваться тем, что безвозмездно подарила тебе природа.
— Ничего на свете не бывает бесплатно, — резко ответила я. Во мне заговорила та Лада, которая собиралась покорить мир, подчинить его исключительно собственными усилиями. Воинственная, решительная, бесстрашная и неутомимая — такой я снова понравилась самой себе. — Есть красота — нет счастья, есть любовь — нет взаимности, есть семья — ты в ней одинока.
— Откуда такие глубокие познания в такой прелестной белокурой головке?
— Не все блондинки априори безмозглые куклы, это, во-первых, во-вторых — меня растила женщина. Моя мама — очень красивая, и она так долго шла на пути к своему счастью.
— Расскажи мне о себе, — вдруг попросил Шура. Он немного ослабил объятия, сковывавшие мои движения. Он был уверен, что буря миновала.
— Зачем? — искренне удивилась я. Меня совершенно не интересовало прошлое моего новоиспеченного любовника.
— Мне интересно.
— Нет, в моей жизни нет ничего достойного того, чтобы этим хвалиться.
— Чего доброго, мы сейчас поссоримся, — засмеялся Шура.
— Живые люди — все может быть, — спокойно ответила я.
— Я не хочу с тобой ссориться.
— А чего ты хочешь? — сменив гнев на милость, игриво спросила я.
— Тебя, милая.
Мы снова занимались любовью. Я не замечала времени и лишь выйдя из ванны, поняла, что безнадежно опоздала на работу. Но это не могло испортить моего настроения. Я быстро привела себя в порядок, заплела волосы в две косы, как обычно делала перед сном. Мама всегда говорила, что я похожа на школьницу. Мне хотелось услышать, что по этому поводу скажет Шура.
— Здорово выглядишь, — услышала я, едва перешагнув порог кухни, где Шура колдовал над кофе.
— Спасибо. — В свою очередь я отметила, что он тоже выглядит бодрым, свежим, как будто проспал всю ночь как младенец, а не занимался со мной сексом.
— Кофе будешь?
— Чай, кофе… Все время только и слышишь: чай, кофе, — садясь за стол, заметила я. На удивленный взгляд Шуры я поспешила улыбнуться: — Буду все, что ты приготовишь. Я осмелюсь предположить, что это будет самый вкусный в мире кофе.
— И не ошибешься, — разливая кофе по чашкам, без ложной скромности ответил Шура. — Я знаю классный рецепт. Несколько лет я проработал в баре. Ко мне приезжали со всего города. Кофе от Сан Саныча — это было нечто… Но ты этого, разумеется, не можешь знать. Ты в то время была еще очень юной и ходила за ручку с папой и мамой.
— Так ты у нас Александр Александрович? — Я оставила без комментариев фразу о прогулках с родителями в далеком детстве.
— Никогда не поступай так со своим ребенком, — наставительно заметил Шура. Он взъерошил волосы. — Это так глупо, как будто в мире больше нет имен.
— Но это говорило о том, что твоя мама очень любила твоего отца.
— Это ни о чем не говорило, — сердито прервал ее Шура. — Любящая мама ушла от нас, когда мне было десять лет. Она полюбила другого и, наверное, назвала бы его именем очередного сына.
— Ты так зло говоришь о своей матери! Вы общаетесь?
— Да. — Шура отхлебнул кофе и добавил после паузы: — Раза два в год, на ее день рожденья и на Пасху, я приношу цветы на ее могилу. Хороший я после этого сын?
Я отодвинула кофе и пристально посмотрела на мужчину, сидящего напротив. Мы не знали друг о друге ничего. Наверное, именно это отсутствие информации позволяет ощутить все оттенки бездумного, всепоглощающего секса. К нему не примешиваются недостатки, обиды прошлого — ничего этого нет. Перед тобой чистый лист бумаги, на котором ты по своему усмотрению можешь делать заметки. Который приносит тебе удовольствие, а все остальное просто не существует.
— Я не хочу ничего знать о тебе, — тихо сказала я и поднялась из-за стола.
— Куда ты?
— На работу.
— Ты даже кофе не выпила. — Шура чувствовал, что сделал ошибку.
— Ничего, мне не привыкать. — Я подошла, поцеловала его в щеку, едва коснувшись губами.
— Я заеду за тобой вечером.
— Конечно, — отказываться от секса я не собиралась, но вдруг вспомнила о свидании с Олегом. Мы договорились на семь часов, завтра, в кафе. Я быстро сориентировалась: — Только не завтра, а послезавтра, хорошо?
— Как скажешь, — покорно согласился он, проводил меня до входной двери. — Давай я отвезу тебя.
— Не нужно. Опоздать на два часа или на два с половиной — это уже не принципиально.
— Вот мой телефон. Позвонить-то сегодня сможешь?
— Обязательно. — Я видела, что ему не хочется расставаться. Он потерял былую уверенность. Он открыл путь, по которому я теперь могла смело идти без его помощи. Шура знал, что говорил, когда заметил, что у меня все только начинается. — До встречи.