Девочка и мертвецы
Шрифт:
— Хоть и тяжко это признавать, но молодежь в наше время распущенная пошла. — Сокольничий горько вздохнул. — Прав ты, Ионыч, ох как прав…
— Ты плохо думаешь о моем внуке, почтенный, — сухо ответил дед. — Он девочку и пальцем не тронет.
Ионыч смиренно склонил голову:
— Придется поверить тебе, почтенный Пяткин; если тебе не верить, то кому вообще можно верить?
— В бога надо верить! — заявил Федя. — В священный Китеж-град! Тогда и горести уйдут; вера дух укрепляет, как ничто другое.
— Заткнись, Федор, — бросил Ионыч и впился зубами в горький шоколад.
— Не ссорьтесь, господа, — кротко попросил дед.
Ионыч заржал.
«Вот так свинья», — подумал Марик. Он едва сдержался, чтоб не войти в столовую и не высказать Ионычу всё, что он о нем думает. Марик даже схватился за дверную ручку, но повернуть так и не решился. Постоял пару секунд и пошел дальше, в пустой злобе сжав зубы.
Невдалеке, снаружи что-то громко хлопнуло; Марик аж подскочил. Тут же и рассмеялся над своим необоснованным страхом.
— Меньше, блин, всякие глупости думать надо! — сказал вслух.
— Это точно, — ответили из темноты скрипучим голосом: с Мариком будто дерево заговорило. — Меньше думай, больше ешь.
Марик вздрогнул:
— Кто это там?
— Это я там, а зовут меня Маленький Мертвец.
Мальчишка прижался к стене и выдавил:
— Что еще за Маленький Мертвец?
— Тот, про которого тебе Катенька рассказывала; который в колодце живет.
— А что ты тут делаешь? — Марик едва сдерживался, чтоб не застучать зубами — событие, по его мнению, с трудом вписывалось в знакомую реальность дедова дома.
— Невидимое платье шью, — сказал Маленький Мертвец. — Для Катенькиного неслучившегося бала.
— Платье?
— И хрустальные туфельки мастерю. — Маленький Мертвец вздохнул — словно дверью скрипнул. — Вот только умения не хватает: неровные туфельки выходят, с хрустальными заусеницами.
Марик набрался смелости и подошел к шкафу, из-под которого доносился голос. Постоял, собираясь с духом. Лег на живот, заглянул под шкаф: пыль и больше ничего. Хотя нет, постойте: в дальнем углу что-то темнеет, какая-то объемная бесформенная тень.
— Маленький Мертвец, это вы? — позвал Марик.
Маленький Мертвец не ответил. Марик сунул руку под шкаф и дотронулся пальцем до тени: холодная, металлическая. Он залез под шкаф с головой и вытащил старую игрушечную машинку с отвалившимися колесиками. Вот так тень! Не похоже на Маленького Мертвеца.
— Померещилось, блин, — прошептал Марик, откладывая игрушку на полку. — Впрочем, во время бури и не такое случается, — успокоил он себя. — Помнится, как-то тур из ангара выбрался и замерз, в сплошную ледышку превратился; так мертвецы его в качестве детской горки использовали, катались. Вот тогда жуть была, а это разве жуть? Это глюк, а не жуть.
Более не задерживаясь, Марик бегом отнес Катенькины вещи в сушилку и вернулся в свою комнату.
— Тук-тук. Я тут.
Катенька вздрогнула и обернулась.
— Отнес, блин, — буркнул Марик. Подошел к компутеру, стараясь держаться подальше от девочки, — он еще помнил нелепое предположение Ионыча — и спросил: — Нравится музыка?
— Очень нравится, дяденька.
Марик вздохнул:
— Это мне друзья по сети прислали. Очень старая музыка. Классический русский рок. Ты, наверно, не знаешь, что это такое…
Но Катенька знала и поспешила обрадовать Марика:
— Я знаю! Дядя Ионыч играл на гитаре старую музыку. Он говорил, что это классический русский рок.
— Серьезно?
Катенька тонко запела:
— «Я пытался уйти от охотников на мертвецов… я брал острую бритву и правил твой нос… моя жертвааааа… жертвааааааа моя…» Это припев, — объяснила Катенька. — Он повторяется несколько раз, для усиления смысла песни. Правда, смысла я не поняла, — призналась девочка, — но песня всё равно нравится: пусть и без смысла.
— Это Желтый Наутилус или как-то так, — сказал Марик. — Очень старая и жестокая песня, деду она не нравится, а мне — да. Мне кажется, блин, что она о наших серых. Я как-то видел, как мертвяк осколком стекла отрезал… — Марик осекся, виновато посмотрел на девочку. — Тебе это неинтересно, наверно. Мы-то к Снежной Пустыне близко, серые часто попадаются, привыкли к их выходкам. А у вас там, возле Лермонтовки, мертвяков, говорят, вообще нет. Цивилизация!
— Нет. — Катенька кивнула.
— Смотри, у меня Желтого Наутилуса много, тоже по сети переслали…
— А как это — «переслали по сети»? — спросила Катенька.
— Ну мой компутер соединен с другими компутерами посредством проводов и беспроводных сигналов в одну огромаднейшую компутерную сеть. И по этой сети можно пересылать друг другу что угодно: музыку, запахи, игрушки, осязательные эффекты, видюшки с приколами. А можно просто болтать.
— Ты можешь разговаривать с другими людьми через эту штуку? — удивилась Катенька. — Вот так чудо!
— Да какое там чудо, блин! Вот, смотри… — Марик нажал на кнопкодавке пару клавиш. В видеоящике появилось белое окошко в зеленой рамке. Внутри окошка располагалась колонка, состоявшая из разнообразных имен и кличек. — Видишь? Моя знакомая Drakonitsa в сети. Она из Лермонтовки: твоя соседка, считай. Хорошая, блин, девчонка, хоть и заносчивая чутка. Если хочешь, можем с ней поболтать.
— У нее такое странное имя?
— Это не имя, а ложноним. На самом деле ее зовут Оля Тер-Молодцова.