Девочка и пёс
Шрифт:
Она думала о судье. Нет, ни о его жутком убийстве, перекошенном лице с выпученными глазами и дико пульсирующей ауре, эти воспоминания она испуганно обходила стороной, шарахалась от них прочь, не смела даже приблизиться к ним. Нет, она думала о человеке и его смерти. Как же это странно, что тот с кем она провела последние шесть дней и ночей, с кем постоянно разговаривала, спорила, делила кров и пищу, кого ненавидела, боялась, презирала, кто стал такой важной и неотъемлемой частью её жизни вдруг больше не существует. Он навсегда исчез из Вселенной. Все его мысли, устремления, чаянья и надежды, какие-то его понятия о мире, о себе, о других людях, его оценки, суждения, принципы, симпатии, негодования, всё его сложное противоречивое мироощущение, полное сотен и сотен эмоциональных нюансов всё это в один миг стало ничем, растворилось в бесконечной равнодушной пустоте. Огромные массивы многолетних знаний, причудливые хитросплетения ассоциативной памяти в одну секунду обнулены и стёрты. Осознание этого факта, той легкости и молниеносности, с которой это происходит пробирало
Элен услышала движение засова и все мысли испарились из её головы. Она проворно спрыгнула на пол и шарахнулась к окнам, подальше от двери. В комнату с подносом, на котором стояли тарелки, стакан, графин и большая застекленная лампа вошел высокий мужчина. Это был убийца судьи. И девочка, вроде бы уже немного оправившаяся от пережитого ужаса и в какой-то степени совладавшая с ним, снова испуганно задрожала.
Бока поставил поднос на маленький столик возле стены, напротив изножья кровати, и холодным рыбьим взглядом посмотрел на ребенка. Элен, как не было ей страшно, сумела не отвести глаза и смотрела на мужчину со странной смесью испуга и негодования. В тихой сумрачной комнате, освещенной красными отблесками заката и оранжево-белым пламенем лампы эти двое словно готовились к поединку.
– Ты убил Галкута? – Спросила Элен, чувствуя как быстро и сильно бьется её сердце.
Молодой мужчина сделал пару шагов вперед, неотрывно вглядываясь в огромные глаза на очень бледном детском лице.
– Конечно. В парке за домом. Перерезал ему горло. Его же охотничьим ножом, который он носил за спиной.
С разочарованием и легким удивление Бока увидел, что его слова не произвели на девочку никакого впечатления. И даже наоборот она как будто успокоилась и потеряла к нему интерес.
– Я хочу остаться одна, – сказала она и, изящно взмахнув рукой, словно отгоняя его как назойливое насекомое, чуть надменно добавила: – Ступай. – И отвернулась к окну.
Всё это Элен проделала совершенно автоматически, без всякого специально умысла, не имея никакого намерения как-то унизить помощника герцога. Ей просто действительно очень захотелось остаться одной, а страх перед этим человеком куда-то улетучился после его ответа.
Бока несколько оторопел, раздраженно глядя в затылок дерзкой самонадеянной девчонки. "Ах ты, засранка мелкая!", сердито подумал он, "Графиня пальцем деланная!" У него возникло острое желание отвесить нахалке увесистый подзатыльник, что он и не преминул сделать. Однако в последний миг перед ударом, Элен, то ли услышав приближение мужчины, то ли уловив опасность каким-то шестым чувством, обернулась и, увидев занесенную над ней руку, резко отскочила в сторону. Страх вернулся и она, не сводя с Боки распахнутых глаз, отступала прочь, спиной вперед, пока не уперлась в стену. Бока пошел на девочку, наплывая на неё как громадный фрегат на маленькую лодку. Элен вжалась в стену. Она видела что в целом его аура довольно спокойна и уравновешена и он определенно не охвачен приступом злобы или ярости. Тем не менее она уже почти не сомневалась, что он ударит её, равнодушно и без эмоций, просто в назидание, дабы преподать ей еще один урок. И скорей всего ударит по голове. Элен вся напряглась, чувствуя себя абсолютно беззащитной и тем самым униженной. У неё пересохло во рту.
Бока видел что она напугана, но все еще боролся с желанием отвесить ей оплеуху. Хотя уже понимал, что злится скорее на герцога, который заставил его возится с этой соплячкой, чем на неё саму. Он сделал еще шаг. "Всё-таки подзатыльник ей не помешает", решил он. Элен сжалась и даже присела, затравленно глядя на возвышающегося над ней человека. "Пожалуйста, не делайте мне больно", то ли подумала, то ли прошептала она. Боке стало неприятно, отвращение к самому себе словно омерзительное зловоние прикоснулось к нему на миг.
Он опустил руку, выпрямился, холодно, насмешливо, изучающе разглядывая сжавшегося перед ним ребенка. Ему вдруг стало любопытно как девчонка расскажет о том откуда у неё синяк.
– Скажи-ка, мелкая, кто это тебе такой знатный фонарь по всей морде нарисовал?
Элен внимательно глядела на мужчину. Она видела что никакой ни то что злобы, но даже и досадного раздражения в нём нет и он скорее просто насмешничает над ней. Страх в её душе снова сник и почти растаял.
– Не твоё дело, длинный! – Дерзко ответила она. – Я же не спрашиваю кто тебе твою морду исполосовал.
Бока ударил очень быстро, Элен никак не успела среагировать. Ударил левой открытой ладонью по лицу. И хотя он всего лишь отвесил ей пощечину, Элен отбросило влево к стене и щека вся заалела как Яна на закате.
Прижавшись к стене, почти присев, снова до крайности испуганная и встревоженная, Элен затравленно глядела на помощника герцога. Глаза её увлажнились от слез.
– Учись со старшими разговаривать, соплячка плюгавая, а то живо тебе второй фонарь организую. Ко мне будешь обращаться только на вы и называть меня "господин Бока" и никак иначе. Ясно?
– Не буду, – трепеща от страха, уже готовясь что он может её и пнуть, через силу выговорила девочка.
Бока смотрел на неё будто бы вполне удовлетворенный, словно она сказала, что да, всё ясно, только так теперь и будет, господин Бока. Элен вдруг увидела как из его левой ноздри потекло что-то темное. Еще пару секунд он этого не замечал, потом почувствовав кровь на лице, матерно выругался, быстро достал из кармана штанов белый платок и приложил к носу. Элен успела заметить, что платок уже был в засохших бордовых пятнах. Прижав ткань к кровоточащей ноздре, Бока неотрывно глядел на девочку. Элен, в очередной раз оправившись от страха, смотрела на мужчину в некоторой растерянности. Она видела что помощник герцога вроде как улыбается.
– У меня это бывает. От волнения, – пояснил он. – Бесишь ты меня, мелкая, понимаешь?
Как только кровь засохла, он убрал испачканный платок в карман и хрипло сказал:
– Дай руку.
Элен не пошевелилась.
– Руку!
Девочка протянула ему дрожащую правую ладонь. Бока схватил ребенка за запястье и вложил в ладонь перстень Мастона Лурга.
– На память от мертвеца, – усмехнулся Бока и, отпустив Элен, развернулся и пошел к двери. По пути он покосился на пустой холодный камин и злорадно подумал что "засранка перебьется". "Пусть слегка охладится, это ей только на пользу пойдет".
Элен, сжимая в руке перстень, сползла по стене и уселась на паркетный пол. Гудящее напряжение последних минут медленно отпускало её. Она не понимала саму себя. Зачем она дерзила и грубила этому человеку, ведь он же злодей, хладнокровный убийца. На секунду в её голове возникла сцена убийства судьи, но вспомнить какое тогда было у Боки лицо или на что была похожа его аура она не могла, в те страшные минуты она смотрела только на судью. Но не важно какое было у него лицо, получал ли он удовольствие от происходящего или ему было не по себе, это значения сейчас не имеет. Он убийца, он способен запросто ударить её. Щека до сих пор пылает. А она словно специально дразнила его. Элен пыталась понять зачем. Ведь она же не дурочка, она понимает как себя надо вести с таким человеком. Но что-то толкало её противоречить ему, сердить его, раздражать. Наверно это была ненависть, ненависть и омерзительное чувство бессилия, отчаянное понимание того что ей абсолютно нечего противопоставить этим людям. Тем более она медленно, но верно осознавала что эти люди гораздо хуже и страшнее тех, предыдущих. Алчный судья из Туила теперь представлялся ей вполне безобидным пройдохой на фоне мрачной фигуры безумно безжалостного в своей равнодушной жестокости герцога. И Галкут, да тот самый Галкут что водил её на цепочке в туалет и сдавливал ей до боли плечо сейчас казался родным и безопасным по сравнению с этим жутким душителем. Галкут не бил её, теперь она понимала что он никогда бы не поднял на неё руку, лишь однажды он сделал ей больно и то для того чтобы как он считал научить её кое чему важному. Он называл её "госпожой", он оберегал её, защищал, совсем не думая о себе. А этот Бока, он сквернословит, обзывает её, унижает и ему ничего не стоит ударить её. И наверняка он еще ударит. Взгляд Элен стал непроницаемым, с глухой тоской она ощущала как страшное тяжелое будущее наваливается на неё и это будущее со всей очевидностью заявляет ей что у герцога и Боки ей будет гораздо хуже чем у судьи и Галкута. Для Элен это было странное чувство. Понимать, признавать и принимать мысль что завтрашний день будет ужасен, учиться бояться его, не желать его. Раньше ничего подобного она не испытывала. Но всё же он ведь не убил Галкута, подумала она, словно пытаясь ободрить себя. И тогда когда он в первый раз занёс над нею руку, он всё же не ударил её, что-то остановило его. И потом, когда она грубо ответила ему, он ведь всего лишь дал ей пощечину, просто не рассчитал силу, но навредить ей он не хотел. Но она словно слышала как неумолимое будущее смеется над ней, над её жалкими попытками как-то утешить себя. Но она подумала о папе и Ките и ей сразу же стало легче. Гнетущие фигуры герцога и его отвратительного помощника отступили и съежились, уменьшились и почти исчезли.