Девочка и пёс
Шрифт:
На душе у разбойника было очень скверно. То, что как он считал давно похоронил и даже вырастил поверх травку и цветочки, вмиг было разворошено, раскопано и вынуто на поверхность. Эта глупая болтливая девчонка мимоходом раздула давно погасшее пламя. Он никак не мог добиться мира внутри себя, согласия с самим собой, а жить так невероятно трудно. Но разве он виноват в этом, его вынудили к этому, его поставили в такие невыносимые условия. Что он должен был сделать? Сдаться и сдохнуть?
– Невозможно сидеть на двух лошадях сразу, – негромко произнесла прекрасная дочь купца, неотрывно глядя на молодого мужчину. – Невозможно.
– Надоело все до смерти, – вырвалось
– Девочка задела тебя за живое?
– Эта девочка просто наивный, ничего не понимающий ребенок, – сердито ответил разбойник. – Она думает что в мире есть Добро и Зло, четко разграниченное и четко обозначенное, и Добро хорошее, а Зло плохое. А на самом деле все не так, нет черного и белого, есть одна мутная засасывающая серость.
– Это очень старое и избитое оправдание для всех негодяев и злодеев.
Сойвин резко повернул голову и девушка почти отшатнулась от его дикого пронзительного взгляда. Но она заставила себя продолжить:
– Если ты убиваешь невиновных людей это зло. Если ты нападаешь на честных людей чтобы ограбить их это зло. Совершенно определенное. И не важно что заставило тебя сделать это. У тебя всегда есть выбор.
– Выбор? О, конечно, выбор всегда есть. Эту мудрость я знаю с детства: нет нерешаемых проблем, есть неприятные решения. Да? – Он успокоился. – У твоих ног лежит два меча и два кинжала. По-твоему я олицетворение зла? Тогда возьми клинок и убей меня. Сделай свой выбор.
Девушка посмотрела на оружие у своих ног, перешагнула через него, подошла к столу и села на лавку рядом с Сойвиным.
– Я не хочу чтоб ты умер, – сказала она, спокойно глядя на него.
Мужчина усмехнулся.
– Почему же? Ведь я злодей, совершенно определенно это будет актом добра.
– Но тогда я попаду в руки Хишена, – медленно проговорила девушка.
– Молодец, – насмешливо одобрил Сойвин, повернув к ней голову. – Прямо и откровенно. Но тогда скажи, оставлять меня в живых, это Добро или Зло? Это хорошо для тебя, но плохо для других, тех кого я завтра убью. А?
– Ты передергиваешь. Во-первых, ты бы не дал мне убить себя. Во-вторых, никто не знает что будет в будущем. Может быть скоро случится так, что однажды ты всю ночь пролежишь без сна, глядя в тьму над твоей головой, а утром встанешь, возьмешь лошадь и навсегда уедешь из Гроанбурга и никогда в жизни больше не прикоснешься к оружию. А в-третьих, я не смогла бы убить тебя просто потому что не хочу тебя убивать. – И она чуть улыбнулась, глядя на него.
Взгляд Сойвина помрачнел.
– Я думаю, я знаю что твориться в твоей голове, – холодно произнес он. – Ты надеешься на свои женские чары. Думаешь охмурю этого подонка и уговорю его вывести меня из Гроанбурга.
– Серьезно? Я так думаю?
– Да. Возможно сейчас тебя пока еще в какой-то степени волнует судьба той дюжины человек из твоего каравана, что сейчас сидят в подвалах у Хишена. Но через пару дней это пройдет. И это будет правильно. Они все равно обречены и тебе нет смысла о них задумываться. Ты же понимаешь, что твой отец принесет выкуп только за тебя. С какой стати ему выкупать остальных, они получали хорошее жалование и знали на что шли, когда соглашались ехать в караване. Хишен за каждого запросит как минимум ту цену, что дали бы за них шинжунские работорговцы. Тем более четыре человек из них это охранники «Бонры», и твоему отцу точно уж нет никакого дела до этих наемников. А у «Бонры», как ты наверно знаешь такое правило: никогда не выкупать своих людей, угодивших в плен, ибо раз это случилось значит они плохо сражались. Они должны были либо победить, либо
– Как же я убью тебя во сне, ты же собираешься держать меня в подполе? – Спокойно поинтересовалась девушка.
– Не по ночам. Ночью ты будешь спать между мной и стеной, вон там. Да и знаешь, я вообще не собираюсь ограничивать тебя ни в чем. Не будет ни подвала, ни цепи с кандалами. Ты девушка разумная и понимаешь, что тебе лучше держаться меня и этого дома, пока не вернется твой отец. Но если хочешь попытаться бежать, пытайся себе на здоровье, если хочешь попытаться убить меня, пытайся сколько влезет.
– Я должна быть благодарна тебе? – Спросила Тайвира и больше не было никаких намеков на улыбку на ее лице.
Только Сойвин открыл рот чтобы ответить, как вдруг у него защекотало в носу и он, дернув головой, громко чихнул, в сложенные чашкой ладони.
– Точно, – сказал он, усмехнувшись, – должна. Но правда особенно не за что. Ты же, я думаю, достаточно сообразительна, чтобы понять, помогая тебе, я действовал не из великодушия или благородства, а просто поддался импульсу либидо. – Он посмотрел на девушку и насмешливо поинтересовался: – Ты знаешь что такое импульс и что такое либидо?
– Полагаю это голос из того места, которое зачастую управляет поведением мужчин, – холодно ответила Тайвира.
– Ты вполне умна для дочери купца.
– Зато ты что-то слишком глуп даже для разбойника, – обиженного проговорила девушка.
Сойвин ничего не ответил и снова принялся смотреть в окно.
42.
Ташунг пребывал в некотором раздражении. Взмыленная, храпящая лошадь под ним выдохлась и уже с трудом переставляла ноги. 7024-ре даже чуть не заговорил с животным, желая убедить его поднапрячься, однако вовремя вспомнил что лошадь и люди все-таки разнятся по своему умственному развитию. Лошади вроде как намного глупее.
Было очень ранее утро и Суора находилась где-то среди бескрайних лесов и полей этой страны, смутно в общем представляя где именно. Тем не менее она не сомневалась что по-прежнему находится на центральном тракте, пересекающем королевство из конца в конец. Девушка порядком устала от стремительной ночной скачки, ей хотелось пить, есть и спать.
Ташунг все время забывал, что он теперь обладатель довольно нежного тела, которое очень быстро устает и требует отдыха и пищи. Но он пришел в Туил с запада и совершенно не представлял, что находится на востоке от города и когда он сможет встретить какое-нибудь поселение, где можно будет достать еду.
Суора остановила лошадь, перекинула ногу и спрыгнула вниз. Девушка хотела размяться. Очень ныла спина и кроме того она натерла паховую область и чувствовала себя несколько некомфортно. Впрочем, это ее не очень волновало. Она умела пользоваться удивительными для остальных людей, но такими естественными для нее, способностями своего тела, как самоисцеление. Ей нужно было особым образом сосредоточить внимание на нездоровой области и направить туда потоки энергии чтобы подстегнуть процесс самовосстановления. Но сейчас она была так измотана, что ни о какой концентрации и думать не хотела. Она сделала несколько поворотов и наклонов, после чего взяла поводья и неторопливо пошла вперед, ведя лошадь в поводу.