Девочка из Ленинграда
Шрифт:
— Игорь! Иди успокой своего баловня. Иначе отец выбросит его вместе с клеткой на мостовую. Ночь — в убежище, пришли домой — и тут покою нет!
Игорь смущенно улыбнулся девочкам:
— Извините: Кузьма, попугай, волнуется… До завтра!
Утро было тихое, погожее, и девочки шли не торопясь.
На углу улицы им повстречались мальчишки из соседней школы. Один из них — круглолицый, с широко расставленными золотистыми глазками-изюминками — крикнул:
— Салют доблестным бойцам ПВХО! Как, пальчики не обожгли?
— И хорошо! — сказала Рая. — А будет туго в следующий раз — дайте знать: поможем! Гуд бай! — она шутливо раскланялась и взяла Светку под руку.
— Отличные девчонки! — послышалось позади. — Честное слово, я переведусь в их школу!
Подруги улыбнулись.
Бабушка не спала, у нее уже были готовы ее знаменитые оладьи. Но что удивило Раю — не спал даже Вовка. Это просто поразительно!
— Почему не в постели? — строго спросила Рая.
— Как же — в постели? Не полагается: на часах стоит! — Бабушка сокрушенно кивнула в угол: там из книг был сооружен вал, на нем возвышалась жестяная пушка.
— Где ты ее взял, артиллерист? — спросила Рая.
Вовка молчал: на посту разговаривать не положено.
Пояснила бабушка:
— Один дедушка пришел в убежище с двумя внуками и полной корзиной игрушек: ружья всякие, пулеметы, пушки. И началась баталия. Забавный дед, старый солдат, с крестом Георгия. Ну, и наш к ним. Все два часа и провоевали. А на прощание внуки подарили нашему эту самую пушку.
— Вот что, вояка, сейчас же положи папины книги на место — и спать! Ясно? Выполняй приказ!
Вовка уже давно знал, что перечить сестре нельзя: шлепок можно заработать. К тому же глаза сами собой закрывались, того и гляди, уснешь на посту. Едва передвигая ноги, он перенес книги в шкаф, взял пушку и, как только очутился на кровати, заснул мертвым сном.
У ворот города
Уже около двух недель мама не приезжала домой, а в городе становилось все тревожнее. Чаще стали налеты вражеской авиации. Чуть ли не каждую ночь приходилось дежурить в штабе ПВХО.
Сегодня утром прибежала Света.
— Слушай, Рая… У нас Нелька заболела. Вся как в огне горит! Бабушка велит съездить за мамой. А я боюсь одна. Может, съездим вместе? Кстати и ты свою маму навестишь, а?
— Ну что ж, поедем… Только знаешь, давай позовем еще Игоря… — Она почему-то смутилась и торопливо добавила: — С мальчишкой не так боязно.
— Ага, — согласилась Светка.
Они тотчас направились к Игорю.
Рая заметила, что в городе сегодня как-то особенно тревожно. Люди все озабоченные и торопились более обычного. У подъезда одного из домов стояла грузовая машина. Кузов ее был полон чемоданов. На них сидели грустные, заплаканные женщины с малышами на руках.
У подъезда дома Игоря девочки увидели почти такую же картину. Только тут стояла не грузовая, а легковая машина. На верхнем багажнике лежали узлы, связанные стопки книг. Мужчина, высокий, с бородкой клинышком, в больших роговых очках, подняв капот, заглядывал в мотор.
— Это Игорев папа, — шепнула Рая подруге.
И вдруг из подъезда выбежал с клеткой сам Игорь. В клетке на всю улицу кричал Кузьма: «Куда? Куда?»
Увидев одноклассниц, Игорь смутился, сердито ударил ладонью по железным прутьям клетки: «Замолчи!» — и к цепочкам:
— Салют! Куда курс держите?
Рая как-то виновато посмотрела на подругу, сказала:
— К тебе… А вы уезжаете?
— Да. Папин институт эвакуируют — приходится и нам с мамой.
Света заметила, как Рая сразу сникла, опустила глаза.
— А мы, знаешь, Игорь, хотели тебя звать… У нас Нелька заболела — за мамой едем. Хотели тебя просить… — запинаясь, сказала Света.
— Я бы с удовольствием, девочки… Честное слово! Но сами видите… — Он кивнул на машину. — К тому же, говорят, с оборонки все возвращаются. Немцы обошли укрепления и вот-вот подступят к городу…
— Что же делать? — Света взглянула на Раю. — Давай сходим на вокзал: может, узнаем поточнее, тогда и решим.
— Пойдем… — отозвалась Рая.
— До свидания, Игорь! — Света протянула руку.
Рая только тихо сказала:
— До свидания…
На вокзале и привокзальной площади было полно народу. Сидели на узлах, чемоданах. На руках — дети. У касс — пребольшущие очереди. Шум, гвалт, плач детей.
Пришел какой-то поезд. О нем объявили по радио, но динамик так хрипел, что девочки не разобрали — какой и откуда.
— Пойдем к выходным воротам, — сказала Света.
Чтобы не потеряться в этой массе людей, подруги взялись за руки. Ныряя среди толпы, они выбрались из вокзала, прошли к воротам.
Пассажиры, обгоняя друг друга, выходили на площадь. Они были в грязной, заляпанной глиной одежде, в обшарпанной обуви.
Девочки напряженно всматривались в озабоченные лица.
— Мама! — вдруг вскричала Рая и бросилась в толпу, — Мама!
— Раечка!
Мать и дочь с трудом выбрались из людского потока.
— Евгения Федоровна, а моя мама где? — спросила Света.
Рая видела, как лицо матери вдруг стало растерянным.
— Светочка… Мама твоя… Она приедет попозже… Только ты, пожалуйста, не отчаивайся… Она поправится. Рана не очень тяжелая. Ее отправили сюда, в город. И завтра, наверное, вам сообщат, в какой она больнице.
Света уткнулась лицом в ладони, плечи ее вздрагивали.
Рая обняла подругу.
— Светка, не надо… Не плачь. Ну, я тебя прошу… — говорила она, сама глотая слезы.