Девочка из прошлого

Драгам Аля

Сначала обдумываю вариант обсудить животрепещущий вопрос в офисе. Но видя, как сильно девочка сжимает руки, планы меняю. Резко заворачиваю в первый же съезд, паркуюсь под деревьями, поворачиваюсь к ней.

— Скажешь сама, что тебя тревожит или мне начать?

— Я… я сама… Я, — отворачивается, — я не знаю, как объяснить. Попробую.

Голос дрожит, не отдавая себе отчета в действиях, отстёгиваю ремни и прижимаю дрожащее тело к себе. Делюсь своей уверенностью. Передаю через прикосновения свою нежность и заботу. Саша чему — то кивает, и продолжает:

— Давид…

Дейв, — слегка улыбается, — у меня же никогда не было семьи. Ну — у, в самом настоящем значении этого слова. Понимаешь? — Пока не очень, но киваю, хоть она и не видит, сидя ко мне спиной. — Нет, брат как мог максимально мне дал любовь, заботу. Что мог и даже больше. И вот ты же тоже. Я сегодня вспоминала, как мы жили раньше. Мне кажется, что я тебя тоже помню. Но я про другое хотела…

Мне кажется, или она собирается плакать? Разворачиваю к себе и перетягиваю на колени. Хочу смотреть в ее глаза. Что не пойму, прочту в них. Наша эмоциональная связь сейчас настроена как никогда. Я физически ощущаю ее метания, волнение и боль.

— У девочек есть мама. Которая подскажет там, поддержит. — Слезы катятся, но она их словно не замечает. — Мама, которая научит. Я…

Саша закрывает лицо руками и громко всхлипывает. Секунду жду и убираю руки, начиная целовать щеки. Ничего другого, чтобы немного отвлечь, в голову не приходит. В моменте такой откровенности у самого внутри все дрожит. И не зря.

— Я так мечтала о маме. Маленькая, когда была в детдоме. Когда к нам пришла девочка из семьи, чьи родители погибли… моя соседка по кроватям… она рассказывала про родителей. Нам было по четыре года, по четыре! Но я до сих пор помню, как засыпала и представляла, что мама читает сказку, как мама поправляет одеяло, гладит по волосам… — Саша стирает мокрые дорожки ладонями и машет головой, — я… я просыпалась, ждала, а ничего не менялось. Ничего! Я ведь совсем не помню своих родителей. Не помню ни лиц, ни голоса.

На горле сжимается кулак, не меньше. Слов нет, могу только хрипеть. Внутри агония. Варюсь в ее боли, в осознании того, с чем она живет все годы.

— И вот ты. Я согласилась ехать к тебе… ну пожить… как… как…

— Как моя девушка? — выдавливаю. Голос все еще сиплый.

— Да. Как девушка. Но это все как — то… быстро как — то. Понимаешь? Как это выглядит? Я не знаю! Не знаю! Как правильно и как неправильно? А вдруг ты решишь, что я легкодоступная? А я же… — отворачивается, — я не знаю, мне некого спросить. И еще я боюсь, что ты…

— Саш, — поворачиваю ее голову к себе, — посмотри на меня. Ты все делаешь правильно. Так, как подсказывает твое сердце. Хорошо? Никаких мыслей про легкую и доступную в твоей голове быть не должно. — Проговариваю медленно, не моргая. Подкрепляю свои слова поцелуем в висок. — Ну если только про легкую, ничего же не ешь. — Пытаюсь пошутить, да ситуация не та.

— Саш, я задам тебе один вопрос. Можешь не отвечать, но… В общем, вокруг да около ходить не будем. Я правильно понимаю, что ты девственница? — Задавая этот вопрос, я уже знал некоторые подробности десятилетней давности. Пока у матери

был, Тим скинул инфу. После произошедшего насилия Саше сделали несколько небольших операций, в том числе гименопластику.

На прямой вопрос девчонка напрягается, а затем вовсе отворачивается и отстраняется. Но места стеснению сейчас нет.

— Сашуля — я—я, здесь только ты и я. Никто нас не слышит. Смущаться не надо. Давай договоримся? — Доли секунды на самом деле для того, чтобы найти уместные слова. — Посмотри на меня. Пожалуйста.

Сползает с колен и перемещается на свое сиденье. Прижимается лбом к стеклу, голову не поворачивает. Трогаю за острое плечико.

— Давай так? Ты меня сейчас услышишь и пока сама не захочешь, к этой теме не возвращаемся? Хорошо?

— Да.

Уф. Хоть ответила.

— Саш, я понимаю твои страхи и чувства. И даю слово, что… что без твоего согласия ничего не будет. Мы будем ждать столько, сколько нужно тебе. Только ты решаешь и устанавливаешь границы.

— А если… Давид, а если я вообще никогда не смогу? — В голосе такое отчаяние, что самому реветь хочется.

— Значит, так будет. Самое главное, мы вместе. И справимся со всем тоже вместе. Давай договоримся? И еще: Саш, я умею слышать слово «нет». Не надо себе пересиливать. Если что — то тебе не нравится или неприятно, ты говоришь прямо. Не терпишь, не ломаешь себя. Да?

Снова прижимаю к себе, мягко целую.

Моя ты маленькая девочка. Не бойся, я рядом, я не обижу.

— Сашуль, да?

— Да.

Впору пот со лба стереть: ощущение, что пробежал марафон, а потом еще один. Кровь гонит по венам со страшной скоростью. Теперь можно смело выдыхать на время.

— Едем в офис?

— Угу. — Улыбается. — Дави — и—ид, — зовет.

— М?

— Поцелуй меня еще раз.

А меня и просить не надо. Пока остальные опции нам недоступны, поцелуи мое все. Набрасываюсь на такие желанные губы и мечтаю, чтобы этот миг продлился как можно дольше.

Глава 30

Саша.

Как собрать мысли в кучу? За один день столько всего свалилось. Боже мой!

Я счастлива. Это самое первое. Давид со мной и, кажется, что после тяжелого разговора он готов идти дальше. Мне страшно. Конечно, страшно. Но очень хочется довериться ему. Я вижу в его глазах, что наши чувства взаимны. И этот разговор… он был очень важен для меня; его слова, что он не будет ничего требовать.

— Через две минуты будем на месте. Может, заскочим за мороженым? В соседнем доме вроде «Баскин» есть.

Какой же он милый. Вот как такое может быть? Брутальный взрослый почти дядька, а готов для меня на мороженое отвлекаться? Готов терпеть мои загоны и тараканы.

— Ммм, вишневое или дынное? Да!!!

Дейв паркуется, выходит из машины и помогает выйти мне. Любят все — таки серьезные мужчины серьезные машины. У Давида огромный джип, у Егора, у Тимура тоже.

— Здравствуйте! Нам, пожалуйста, кварту, да? — Пока я задумалась, Давид уже подошел выбирать.

Девушка достает огромный стакан и выжидающе смотрит.