Девочка из прошлого
Шрифт:
Если только уезжать в Самару, там Светлана Борисовна осталась. Наша завхоз из интерната, где я жила. Она же говорила, что всегда могу прийти к ней. Хорошая женщина, считаю ее родной. Да, так и надо будет сделать.
— Как ты? — Тимур. Думаю, а сама смотрю на него, смотрю. Помню его лицо до самых мельчайших морщинок. Их больше стало. Шрам над бровью. У меня тоже. Это от ботинок, которыми били. Но я не хочу про это вспоминать.
— Хорошо, — улыбаюсь. — Видишь, не любит меня малая Родина. Не так много успела тут пожить, а влипла. Спасибо твоему… эм, другу? — кивает, — помог.
— Знаешь, кто такие?
— Нет. — Сказать? Скажу, вдруг это важно. —
— Не знаю. — Тимур пожимает плечами. — Мы разберемся, ты не переживай. Нет, охренеть, конечно, что мы здесь встретились. Я ведь пытался про тебя узнать, но времени прошло много. Знаю, ты переехала?
— Да, меня отправили в другой город после лечения. Брат… он… он с криминалом связан? Иначе как это все?
— Что это все? — В кухню заходит Давид. Сейчас, успокоившись, могу его внимательно рассмотреть. Что он высокий я раньше видела. Очень высокий, я ему босиком едва ли по грудь буду. Спортивный такой, вон какие мышцы гуляют под футболкой. Жгучий брюнет, стрижка модная, небрежная. Эдакий мужчина-мужчина, но немножко хулиган.
Темные глаза. Смотрю и залипаю. Цвета темного шоколада, словно его плавят на солнце, а он тяяяяянеееется, густеет, переливается. В таком густом шоколаде можно запросто утонуть и ни капли не пожалеть об этом. Смотрю на поднимающуюся вопросительно бровь и шумно сглатываю. Брови тоже мечта любой модницы. А губы? Это же произведение искусства. И небрежная небритость придает мужчине изюминку. Вообще красавчик словно сошел со страниц модного журнала, и твердо знает себе цену.
— Тимур? — Давид обращается к другу, не добившись от меня никакого ответа. Тот машет головой, что означает, потом обсудим. Надеюсь, он сам расскажет ему то самое. Я не смогу про это говорить. Никто из подруг ничего не знает, считают меня немного ку-ку, ведь на самом деле кроме пары попыток поцелуев с парнями у меня ничего не было. Я их просто боюсь. Боюсь касаний.
Вынырнув из мыслей, слышу, что красавчик говорит Тиму про болезнь помощницы по дому. Обсуждают, где заказать обед. Интересно, Тимур часто бывает здесь? Я бы хотела с ним подольше пообщаться. Когда-то давно мы знали друг о друге все и даже больше. У нас было много-много времени на разговоры. Чтобы не сойти с ума.
— Я могу приготовить, если доверяете. — Это я сказала? Офигеть! А зачем? Готовлю я неплохо, люблю это дело. И навязываться не собиралась, оно само вылетело. Впрочем, если я тут остаюсь жить на некоторое время, почему не отплатить хозяину дома чем-то.
— А давай! — Давид лукаво улыбается. — Раньше ты хорошо готовила. Я помню, с супами экспериментировала.
Этого я тоже не помню. Из памяти просто выпал кусок жизни. И совсем не тот, который бы мне хотелось забыть.
— Холодильник забит, если что-то нужно особое, скажи. Потому что верх моих умений, — кивает на омлет и бутеры, — это яичница. Ну и пельмени. Но это из прошлой жизни. — Оба снова ржут. Я заметила, что они вдвоем чувствуют себя расслабленными. А я вчера рисовала себе образ такого взрослого серьезного мужика, который гнет гвозди взглядом и умеет только скалиться вместо улыбки.
Решаю приняться за изучение кухни и готовку сразу, как только два друга, взяв кофе, куда-то уходят. Через пару минут вижу, что они расположились за столиком в беседке на улице.
Глава 07
Давид.
— И что это было? — Я реально в шоке.
— Слушай… Бля… не люблю про это вспоминать. Но накидаю вкратце. Ты же давно Влада знаешь? — Киваю. — Воооот. И ты знаешь, что у него есть сестра? — Снова киваю.
— Я Влада знаю сто лет. И сеструху его знаю с началки. Мы уроки с ней учили по очереди. Но я ни хера не понимаю, как она умудрилась забыть меня. Смотрит и не узнает, я в ахуе. — Я правда понять не могу, как так?!
— Погоди, Дейв. Слушай, раз ты давно знаешь, ты в курсе о том, что ее похитили. Ей лет 12 тогда было.
Сцепив зубы, снова киваю. Это воспоминание моя боль. Мой страх, который я задвигаю глубоко в себя. Мой единственный страх.
— Север тогда работал с моим отцом. Он же уже тогда был гениальным финансистом. Я не знаю, чего они с отцом намутили, но до пропажи Саши на отца пытались надавить через меня. Из клуба тогда увезли. — Тим смотрит в ноги, сцепив руки перед собой на коленях. Щеки бледные и видно, что слова даются ему с трудом. Он залпом выпивает кофе и продолжает:
— Держали в подвале, били, конечно… несколько раз в сутки. В общем, сколько дней прошло не знаю. Один раз в подвал кинули девчонку. Мелкая, вся в синяках и… Черт! …без сознания. Швырнули и ушли. Блядь… — Тима встает и начинает нервно ходить. А я слушаю и снова вспоминаю эти проклятые ощущения, будто в позвоночник вбили ледяной кол. Когда страшно двинуться и больно дышать.
— Я в окно подвала воду от дождя собирал и личико ей вытирал. Она никак не могла очнуться. Не знаю, сколько дней мы там пробыли… приходили, били. Старался ее закрывать, как мог. И пока мог…
— Шесть, — хриплю, перебивая его.
— Что?
— Шесть. Шесть дней вы там были. Не знал, что это был ты. Я выносил Сашку оттуда. Когда нашли. У стены лежал забитый парень. Спецы сказали, труп.
Тима останавливается и трет руками лицо.
— Дейв, мы с ней все время говорили. Обо всем. Она боялась засыпать. Девчонка, ребенок совсем. У меня никогда сестры не было, а она… она меня братом звала, пряталась за спиной. Сукиии! — Друг со всей дури пинает кресло, на котором сидел до этого. — Они же насиловали ее. Ей, блядь, этого ребенка. Били, держали и………. твою мать, я был рад сдохнуть, чтобы не видеть этого. Ее крики, а я помочь не могу. Я до сих пор вижу в кошмарах, блядь!
Смотрю в заблестевшие глаза Тимура и чувствую жжение в своих. Я не знал, не знал. Влад ничего не сказал про насилие. Твою мать! Мы тогда влезли во все это по — дурости. Развитие бизнеса, собственные гениальные, как тогда казалось, идеи, возможность срубить куш по — легкому… К тому времени мы с Владом уже хорошо сдружились, хотели собственное дело. У Севера свои мотивы, у меня максимализм зашкаливал, хотя родители ничем ни разу не попрекнули. Тру переносицу, вновь возвращаясь в тот день.
Девчонка была сильно избита, выносил я ее без сознания. Она долго — долго лежала в больнице, первое время молчала и боялась открывать глаза. А потом Влад решил ее увезти из города, потому что давили сильно. Нашел интернат в другом городе, все оформил и чтобы присмотрели. Но ездить — практически не ездил. Ублюдков в тот же день положили люди начальника друга, но кто за ними стоял не нашли. Васнецов землю носом рыл, но кто и что… чего хотели, главное? Никаких ведь требований не было. Вообще никаких. Оказывается, это был отец Тимура.