Девочка, Которая Выжила
Шрифт:
Достаточно было посмотреть на шейный платок подозреваемого, чтобы заподозрить в преступной сексуальной ориентации и его. Достаточно было посмотреть, как он сидит в клетке, развалившись, насколько позволяет лавка. Посмотреть на его кофту… Точно такую кофту недавно судья Потапова видела по телевизору на президенте Российской Федерации Владимире Владимировиче Путине. А носить такую же кофту, как у президента, это… Сами подумайте, что случилось бы с каким-нибудь психологом, пусть даже и знаменитым, лет семьдесят назад, если бы этот психолог надел мундир генералиссимуса, как у Сталина?
Он был преступник, конечно, этот подозреваемый. Но преступник с большими связями. Пару часов назад председатель суда пригласила судью Потапову к себе в кабинет и недвусмысленно сообщила ей, что содержание под стражей должно применяться только по тяжелым статьям, а по статьям легким и экономическим лучше применять подписку о невыезде или в крайнем случае домашний арест. Этот хитрец обвинялся не по легкой статье и не по экономической, не в доведении до самоубийства даже, а прямо – в убийстве. Нескольких человек. При отягчающих обстоятельствах. Но намек председателя суда был прозрачный, Потапова собиралась подчиниться и отпустить Брешко-Брешковского под домашний арест.
Судья не очень слушала, что там говорили следователь и защитник. Следователь настаивал на том, что подозреваемый опасен, убивал людей, проникал в запертые помещения, обладает заграничным паспортом, влиятельными друзьями и навыками нейролингвистического программирования, чтобы скрыться от следствия или мешать следствию. Еще говорил, что перед нами, ваша честь, преступник нового поколения. Пытался пояснять, что, едва оказавшись дома, подозреваемый, несмотря на запрет пользоваться интернетом, может прибегнуть к луковым технологиям, войти в даркнет через браузер «Тор» и уничтожить все следы своих преступлений. Следствию тогда трудно будет восстановить, как посредством фишинга и социального инжиниринга преступник получал доступ к социальным сетям жертв, чтобы завладеть данными для обучения нейронной сети. Следствие, говорил следователь, не сможет установить, как злоумышленник обучал свои нейросети на тензорфлоу и какими майнинговыми фермами пользовался. Елисей любовался Максимом и улыбался, представляя себе, как Федор фон Если натаскивал его накануне по части терминологии, а судья Потапова просто потеряла нить и не понимала, про что Печекладов говорит.
Защитник, наоборот, перечислял заслуги и государственные награды подозреваемого. Оказывается, у него была благодарность президента, премия правительства за вклад в развитие благотворительности, президентский грант, грант мэра Москвы. А еще у него были поручители, среди которых оказалось двенадцать народных артистов и четыре чемпиона мира по разным видам спорта – хоккею, шахматам, скелетону и фигурному катанию.
Судья Потапова не смогла бы повторить имена поручителей. Она начинала свою юридическую карьеру с должности секретаря суда, от секретаря главным образом требовали порядка, и Потапова запомнила: главное – порядок. И если порядок такой, чтобы все по очереди говорили, то судья и предоставляла возможность всем по очереди говорить.
Наконец пришел черед подозреваемого. Брешко-Брешковский встал и бархатным голосом начал:
– Ваша честь, произошло недоразумение.
Судья почти не слушала его слов, слушала только, как звучит голос. В музыке этого голоса для Потаповой лишь время от времени завязывались смысловые узелки – многолетняя работа… заслуги, оцененные обществом и государством… нелепая клевета… законное разбирательство… сотрудничество со следствием… Потапова сидела склонив голову набок, изображала внимание, и это был порядок. Судья почти дремала до того момента, когда порядок был вдруг нарушен.
– Пропустите, пропустите меня!
Ее честь подняла глаза и увидела, что в зал врывается шахидка. Кем еще может быть женщина в белом платье до пола, белом пальто, белом хиджабе и белых перчатках? Шахидка, конечно. Молодая женщина. Она кричала: «Пропустите меня!» В руках у нее было что-то похожее на батарею, на аккумулятор, на бомбу. Судебный пристав пытался было остановить ее, но почему-то не посмел прикоснуться к ее белым одеждам. Она прошагала прямо к судейской кафедре. Брешко-Брешковский только крикнул ей коротко: «Эльвира!» Но она не смотрела на Брешко-Брешковского. Она смотрела на Максима Печекладова, и тот еле заметно кивнул.
Три шага до судьи, два шага, шаг. Женщина подняла над головой эту свою батарею, и судья Потапова зажмурилась. Кафедра была высокая. Женщине в белом пришлось встать на цыпочки, чтобы бросить свою батарею перед судьей. Раздался – нет, не взрыв – просто грохот. Судья Потапова открыла глаза и увидела рассыпанные перед нею на столе мобильные телефоны. Телефоны были девичьи. С брелоками, с картинками, с блестками. И особенно один из телефонов обратил на себя внимание Потаповой – перламутровый, с желтым покемоном Пикачу на обложке, точно такой, какой судья Потапова пару месяцев назад подарила дочери на день рождения.
– Что происходит? – Потапова очнулась.
Очнулись и судебные приставы. Подскочили к женщине в белом и принялись выводить из зала. Тут она обернулась к Брешко-Брешковскому и, не сдерживая слез, закричала:
– У двенадцати погибших девушек пропали телефоны. Я нашла их. Я нашла их вот у этой змеи в тайном сейфе. Вы дрянь! Вы дрянь! Я вам верила. А вы дрянь!
Брешко-Брешковский, прерванный на полуслове, стоял с раскрытым ртом, а потом закрыл рот и сел. Максим Печекладов, надевая нитяные перчатки, двинулся к судье:
– Ваша честь, простите, позвольте объяснить. Это свидетельница по делу. Я не вызывал. Но она работала у подозреваемого помощницей. Мне кажется, была влюблена в него. Я не вызывал, но она, видите, нашла в сейфе у шефа вещественные доказательства. Позвольте, я заберу. Это вещественные доказательства.
И принялся быстро собирать со стола судьи рассыпанные веером телефоны и складывать их в полиэтиленовый контейнер для вещественных доказательств. А судья Потапова смотрела на перламутровый телефон с желтым покемоном Пикачу и не могла вымолвить ни слова.
– Позвольте! – адвокат Кольчевский тоже встал. – Это давление на суд, провокация. Неизвестная женщина принесла неизвестно откуда кучу телефонов. Что это доказывает?
– Тишина в зале суда, – прошептала судья Потапова.
– Ничего, ничего, – закивал Максим Печекладов, погружая в контейнер для вещдоков телефон с покемоном. – Просто девушка разнервничалась. Была влюблена в шефа, понимаете. Эти вещдоки сейчас ни к чему, простите. Мы их приобщим, посмотрим, какие там пальчики.
С этими словами Максим Печекладов подмигнул. Очень коротко. Едва заметно. Но адвокат Кольчевский был уверен, что этот увалень-следователь ему подмигнул.