Девочка, ты попала
Шрифт:
Утром Малиновская выловила меня в холле и благополучно присела на уши. Она уже месяц встречалась с Ромой Ахматовым, нашим одногруппником. Рома был парень видный и достаточно падкий к женскому вниманию, поэтому Алина жутко его ревновала. Первая неделя отношений прошла у них гладко: цветы, прогулки, поцелуи. На вторую они уже переспали, притом, по словам Малиновской, не только у него в машине, а еще и у нас в одной из аудиторий универа. На третью неделю вроде как пошел спад страсти, Ромка стал реже звонить, чаще выбирать друзей, а то и вовсе
На экономику мы опаздываем, что я крайне ненавижу. В итоге садимся на последнюю парту, и это тоже не в моем стиле, обычно я сижу на второй или максимум третьей. Пока Герман Алексеевич Полянский, наш молодой педагог-аспирант, расхаживает по прямоугольной аудитории, рассказывая про различные структуры банковского дела, Алина под партой проводит какие-то махинации.
— Что ты делаешь? — шепчу я ей, случайно увидев какую-то глупость. По-другому сложно назвать то, что Малиновская запихивает красные стринги-ниточки в конверт.
— Так в статье психолог писал, — выдает она, тайком положив конверт на парту. Стринги оказываются настолько тонкими, что пухлость на конверте даже не заметна. — Там внутри еще послание.
— Господи, Малиновская, — я закатываю глаза и перевожу взгляд на Германа Алексеевича. Мужчина он высокий, широкоплечий, словно ходячий шкаф и взгляд у него такой, строгий, вечно серьезный. Да и в целом Полянский шуток не воспринимает, а когда отвечаешь у него, если начнешь юлить, он сразу снижает бал.
— Вам бы с Дэном тоже не помешало, — дает советы подруга. А я даже представлять не хочу лицо Дениса, подкинь ему такое. Он бы потом сожрал меня или чего хуже, к доктору повел. Для кого-то подобные игры, разнообразие, а для Дэна, как и для моего отца — стыд и позор.
Остаток пары проходит спокойно, Малиновская больше не вертится, только нет-нет по своему конверту драгоценному постукивает пальчиками. А когда нас наконец-то отпускают, она подрывается с места первой. Подходит к столу, где сидит Рома с другом, что-то говорит ему, улыбается, умудряется отвлечь. Ахматов не замечает, как Алина проводит махинацию с книгой: засовывает в середину конверт. Учебник у нас формата А4, большой, так что там в самом деле ничего не видно.
Рома поднимается, начинает собирать вещи, а Малиновская тем временем возвращается ко мне с выражением лица: “теперь он точно мой”.
— Поздравляю, — у меня вырывается смешок на этой реплике, а Алинке все равно, она не сводит глаз со своего благоверного.
— Ром! — Малиновская вдруг зовет Ахматова, и я замечаю, что он забыл забрать учебник, зато успел дойти до учительского стола. Парень оглядывается, в глазах у него: “ну что еще”. Клянусь, он с таким пренебрежением смотрит, что мне становится не по себе.
— Да, малыш.
— Учебник забыл, — соловьем поет Алинка. Я вижу, как она перекатывается с носок на пятки, как волнительно прикусывает губу, и за спиной заламывает пальцы. Вот же дурочка, сдался ей этот бабник.
— Уче… а, точно! — Ахматов бьет себя по лбу и поворачивается неожиданно к Герману Алексеевичу. — Спасибо.
Мы переглядываемся с Малиновской, не особо понимая, что происходит: Рома возвращается, да только вместо того, чтобы засунуть учебник к себе в рюкзак, отдает его Полянскому.
— Какого… — шепчет подруга, голос у нее такой, словно перед нами привидение, а не педагог по экономике.
— В следующий раз на пару не зайдешь, — рычит недовольно Полянский. Его пальцы обхватывают учебник, в котором лежит послание и красные стринги Малиновской, затем благополучно убирают книгу в черный дипломат.
— Твою мать, — шепчет Алина. Ноги у нее подкашиваются и чтобы не упасть, она опирается рукой о парту. Мы так и застываем на месте, в шоке от происходящего, пока Полянский нас не выгоняет — ему надо закрыть аудиторию и сдать ключи.
— Да, да, мы идем, — киваю я и подталкиваю подругу в спину. Она кое-как выходит из-за парты, но вижу, ее потряхивает. Однако Алинка была не Алинкой, если бы не попытала удачу забрать свое послание.
— Герман Алексеевич, — обращается она к мужчине, голос правда выдает ее волнение. Полянский строго смотрят на Малиновскую, видно, что он раздражен, да и перемена вот-вот закончится. — А можно… одолжить ваш учебник?
— А вам вашего мало, Малиновская? — высокомерно интересуется он.
— Алин, пойдем, — пытаюсь вытолкать ее, когда мы доходим до дверей.
— В моем следующий параграф пропечатался, там… не хватает текста. А мне же готовится и…
— Я что вам, — хмыкает Полянский, выходя первым. Он засовывает ключ в замок и прищуривает глаза, с намеком, чтобы мы убирались. — Благотворительный фонд? Интернет в помощь. Не девятнадцатый век.
— Но Герман Але…
— Малиновская, — достаточно громко произносит Полянский. Мы аж обе вздрагиваем от неожиданности.
— Простите, — мямлю я, затем все-таки силой увожу Алину.
— Это какой-то сюр! — сокрушается Малиновская, когда мы скрываемся за дверями лифта. К счастью, Герман Алексеевич ходит исключительно по лестнице, он у нас типа за здоровый образ жизни и все такое.
— Ну ты же сама его и устроила, — напоминаю я, разглядывая как на экране сменяются цифры, приближая нас к первому этаже.
— Я хотела с Ромой отношения улучшить.
— Чем? Стрингами?
— Господи, Орлова! — Алина взмахивает руками и смотрит с такой обидой, будто это я запихала злополучный конверт в учебник преподавателю, а не она. — У меня серьезные проблемы.
— Ну… а вдруг он даже не увидит, — пытаюсь утешить я. Хотя сама с трудом верю, Полянский такой доскональный, вряд ли пропустит мимо незнакомую вещь.