Девочка в стекле
Шрифт:
Я подошел к сараю, все так же окликая по пути мисс Хаш, только теперь чуть тише. В ответ — ничего. Я ступил на поросшую мхом бетонную площадку перед входом. В груди у меня копилась тревога. Я протянул руку и потащил на себя перекосившуюся дверь. Кожаная петля тут же порвалась, дверь упала и, пролетев рядом с моим плечом, рухнула на землю. Внутрь пролился еще не совсем погасший дневной свет, рассеяв тьму. Изнутри мне в нос сразу же ударил запах — отвратительная вонь плесени и сгнившего мяса. Мухи и мотыльки, жужжа, поднялись с чего-то, лежавшего
Я понял, что это она, даже не рассмотрев толком бледный силуэт у моих ног. Это была девочка Барнсов. Черви копошились в ее кудрявых волосах. Она лежала обнаженная и белая, как Лидия; от пояса до середины бедра ее укрывал кусочек материи какой-то странной округлой формы. Истлевшие глаза девочки были уставлены в потолок, и от ее вида у меня подогнулись колени. Внезапно запах усилился, и мой желудок чуть не вывернулся наизнанку. Я отвернулся от двери, споткнулся на бетонной площадке и грохнулся на холодную землю, выставив вперед руки, потом поднялся на четвереньки, и меня вырвало. Не знаю, как долго я так стоял, но кроме жужжания в ушах я слышал только шелест ветра в кронах и шорох листьев на земле.
Потом я почувствовал, что кто-то поднимает меня на ноги, — вокруг уже сгустилась тьма. Антоний прошептал мне в ухо:
— Вдохни поглубже, малыш.
Он отпустил меня, и я понял: он собирается заглянуть в сарай. Я услышал его громкий вздох у меня за спиной, а потом возглас:
— Твою мать!
Мгновение спустя Антоний уже был рядом со мной и обнимал меня за плечи.
— Идем отсюда, — велел он.
— А как насчет мисс Хаш?
— Забудь о ней. Это вполне может быть подстава. Идем, малыш. Давай быстрее. — Он подтолкнул меня. — Пошевеливайся.
Я последовал его совету. Выйдя на тропинку, я припустил бегом, словно спасался от жуткого видения мертвой девочки. За спиной я слышал топот Антония, сопевшего от напряжения.
Мы добрались до машины всего минуты за две, залезли в нее, и Антоний тут же завел двигатель. Не включая фар, он рванул с места так, что задымились покрышки. В лобовое стекло ударили капли дождя. Когда, проехав с милю, мы перевели дыхание, Антоний включил фары и сбросил скорость.
— Как ты там, малыш? — спросил он.
— Неважно, — ответил я, срывая с головы тюрбан и швыряя его на заднее сиденье. В глазах у меня стояли слезы.
— Я тебя понимаю, — сказал он и добавил через несколько секунд: — Это дерьмо теперь воняет еще больше.
ОСКОЛКИ ЗЛА
Дома я сразу же бросился на диван в гостиной и свернулся в уголке, положив голову на подушку и подтянув колени к груди. Только тогда я понял, что меня трясет. Меня все еще подташнивало, и каждый раз, когда перед моим мысленным взором возникал жуткий образ мертвой Шарлотты Барнс, тошнота усиливалась. И хотя глаза у меня были закрыты, я знал, что Шелл здесь, в этой комнате. Потом я услышал, как Антоний обращается к нему.
— Босс, мы нашли девочку Барнсов. — Антоний говорил страшно усталым голосом, чуть ли не шепотом.
— Плохи дела? — Шелл, видимо, уселся на стул рядом с диваном.
— Хуже некуда. Она мертва.
Шелл ничего не ответил. Я услышал, как Антоний рухнул на стул рядом с кофейным столиком.
— А Лидия Хаш? — наконец задал вопрос Шелл.
— Да вроде и она тут не совсем чиста.
— Расскажи мне все, — попросил Шелл, и Антоний рассказал, начиная с того момента, когда мы притормозили у леса, уже ближе к вечеру.
Я слушал, заново переживая все события, и чем ближе я в рассказе Антония подходил к сараю-развалюхе, тем сильнее прошибал меня пот. Когда Антоний закончил, я глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Она вывела вас к телу, — произнес Шелл.
— Да. И потом исчезла. Когда Диего нашел девочку, я решил, что лучше нам уносить ноги. Я боялся, что это подстава: копы предупреждены и появятся, когда мы вдвоем будем стоять над телом.
— Ты мыслил в верном направлении, — одобрил босс.
— И еще одно, — добавил я. — Антоний сказал, что девочка была голая. В общем, это так, но низ живота был прикрыт куском материи.
— Да-да, — согласился Антоний. — Малыш верно говорит.
— И еще на этой материи был рисунок.
— Какой? — спросил Шелл.
— Я что-то не обратил внимания, — задумался Антоний.
— Какой-то символ, — сказал я. — Я его никогда прежде не видел и толком не запомнил. Там был круг, потом что-то еще, но…
— Ладно, это на потом, — перебил меня Шелл. — Постарайся попозже припомнить, что это было.
Я кивнул.
— В каком состоянии было тело? — спросил Шелл.
— Не знаю, босс, — ответил Антоний. — Бедняжка была мертва. Я особо не приглядывался. Могу только сказать, что запах был жуткий. Думаю, она пролежала там не меньше двух-трех дней.
— А были на ней отметины? Раны? Царапины?
— Ничего, — сказал я. — Белая кожа и глаза, мухи и мотыльки, личинки… — Я поперхнулся, не в силах закончить предложение.
Шелл протянул руку и погладил меня по голове, прижатой к боковине дивана.
— Ну-ну, — сказал он.
— Наверно, нужно позвонить в полицию и сказать, чтобы ее забрали оттуда, — предложил Антоний.
Шелл оторвал руку от моей головы и откинулся к спинке стула.
— Нет.
— Томми, забудь эту историю. Мы вообще совершили ошибку, ввязавшись в нее, — сказал Антоний.
— Был момент, когда я мог выйти из этого дела, но теперь уже поздно. Маленькая девочка ожила перед моим мысленным взором. Есть в этом деле какая-то непонятная нам подоплека.
— Да, есть. Девочка была убита — может, каким-то маньяком. Пусть копы его найдут.
— А что Лидия Хаш? — спросил Шелл.
— А что с ней? — переспросил Антоний.
— Она явно знала, где находится тело. Что, по-твоему, ей еще известно?
— Может, у нее и в самом деле дар ясновидения?
— Ерунда. Если ты так считаешь, почему вдруг подумал о подставе?