Девочка в стекле
Шрифт:
Разговор перешел на деликатные для меня темы, а потом я вдруг понял, как придать ему другое направление.
— Я вспомнил символ на том куске материи, что прикрывал девочку Барнса.
Шелл заглотил наживку:
— И что же это было?
— Большой круг, обведенный красным. Внутри черный крест, разделяющий круг на равные части. В центре креста еще один круг — полностью белый, а в центре круга красная слезка.
ПОЧЕМУ СЛЕЗКА?
В тот день, когда мы поехали к Червяку, на обычно угрюмом лице города с его безработицей и нищетой болталась маска веселья. Днем раньше в Чикаго во время седьмого иннинга игр Всемирной серии счет был ничейный — 4:4,
45
Бейб Рут — Джордж Герман Рут (1895–1948) — знаменитый американский бейсболист.
За углом главного здания Нью-Йоркской публичной библиотеки, на другой стороне и чуть в глубине проулка, загаженного всевозможными ящиками и мусором, стояло кирпичное здание с простой металлической дверью. Антоний прошел вперед, стукнул два раза, подождал секунду, постучал еще три раза, а потом вернулся назад, ко мне и Шеллу. Дверь со скрипом отворилась примерно на четверть, и из-за нее появилась маленькая старая женщина с почти лысой головой, покрытой сеткой для волос. На носу у старухи сидели очки с толстыми стеклами.
— Что вам надо? — проворчала она.
— Как пройти в «Парадайз»? — спросил Антоний.
Женщина открыла дверь чуть пошире и поманила нас внутрь. Сердитое выражение на ее лице переплавилось в улыбку, и она пригласила Антония:
— Заходи, Генри Брюль.
Когда мы оказались в скупо освещенном холле, а дверь за нами была закрыта и заперта, Антоний наклонился и поцеловал старуху в морщинистую щеку. После этого она повернулась к Шеллу:
— Как поживаешь, Том?
— Рад тебя видеть, Грейс, — ответил он, беря ее руку и целуя.
— Все такой же брехун.
— Всегда к твоим услугам, — сказал Шелл.
Она повернулась в мою сторону и смерила меня взглядом с ног до головы, задержавшись на тюрбане.
— Это кто еще — Чингисхан? — спросила она, протягивая мне руку.
— Его зовут Онду, — представил меня Антоний. — Он свами.
— Хеллоуин только в конце месяца, — сказала старуха, схватив мою руку и пожимая ее.
— Рад с вами познакомиться, — проговорил я.
— Так это твой мальчик, Томас? — спросила она Шелла.
Шелл кивнул.
— Да поможет тебе Бог, — обратилась она ко мне.
— Мы ищем Червяка, — пояснил Антоний.
— Ну вы же знаете: он либо здесь, либо там, у библиотеки. Вам повезло, сейчас он здесь — пьяный в сосиску. Опустошает кошелек какого-то профессора из Колумбийского.
— Спасибо, — сказал Шелл.
— Я вам принесу по рюмочке.
Мы пошли из прихожей по коридору, который заканчивался коротким, ведущим вниз лестничным пролетом. Это место раньше явно было подвалом старого склада. Кирпичи в кладке стен покорежились, а некоторые за долгое время слились в единую массу. Лестница вела в большое помещение: под низким потолком из толстых деревянных бревен кое-где стояли столы, кое-где — перегородки. На столах стояли свечи, а за самодельным баром из козел и старых дверей, укрытых скатертью, висела электрическая лампа. Посетителей было немного — человека три-четыре.
Я последовал за Антонием и Шеллом к одному из отделенных перегородками кабинетов в дальнем углу. Когда мы подошли поближе, я разглядел в кабинете двух человек, сидящих друг напротив друга.
— Эммет, — сказал Шелл, — когда ты закончишь, мы бы хотели поговорить о деле.
Тот, к кому он обратился (и который, как я полагал, был Червяком), махнул рукой со словами:
— Привет, Томми, дай мне еще минутку.
Человек этот носил кустистую седую бороду.
На нем были мятый плащ, видавшая виды шляпа, перчатки с оторванными пальцами, — в общем, оборванец.
Мы ждали, когда он закончит говорить со своим собеседником, аккуратный вид которого разительно контрастировал с неряшливостью Червяка: костюм, галстук, маленькие круглые очки. Наконец тот встал, сунул руку в карман и, вынув оттуда пачку купюр, протянул Червяку. Потом он взял со стола свою шляпу, надел ее и удалился.
— Ну все, ребята, магазин открыт, — сказал оборванец.
Мы с Антонием сели на скамью напротив Шелла, который расположился рядом со своим странным знакомым. Шелл представил меня, и тут я узнал настоящее имя Червяка — Эммет Броган. Шелл вкратце пересказал ему мою историю, тот выслушал и кивнул:
— Свами — тонкий штрих.
— Как нынче Нью-Йорк? — спросил Шелл.
— Понимаешь, в начале прошлого месяца они вышибли Уокера. Он теперь в Европе — тратит денежки, что выудил из карманов граждан прекрасного города. Нынче всем заправляет Лагуардия. [46] Обычное дерьмо. Ничто в этом мире не меняется. Ничто.
— Ну а как бизнес? — спросил Антоний.
— Бизнес, как всегда, хорошо, — ответил Броган. — Информация ценится на вес золота.
Появилась Грейс с подносом и поставила на стол четыре стакана. Шелл протянул ей купюру, Грейс смяла ее и сунула в карман фартука.
46
…вышибли Уокера. Он теперь в Европе — тратит денежки, что выудил из карманов граждан прекрасного города. Нынче всем заправляет Лагуардия. — О двукратном мэре Нью-Йорка Джеймсе Джоне Уокере см. прим. к с. 71. Фьорелло Лагуардия (1882–1947) победил его на выборах 1934 г. Уокеру пришлось уехать в Европу из опасений предстать перед судом по обвинению в коррупции.
— Пейте, ребятки, — сказала она и исчезла в темных глубинах зала.
Я сделал глоток из своего стакана, предполагая, что там пиво. Что бы это ни было, во рту и горле у меня начался пожар и я закашлялся.
— Бизнес идет хорошо, вот только отделка гроба не улучшается, — сказал Броган, делая большой глоток.
— Это что такое? — спросил я Антония.
— Ванный джин, — сказал он, отхлебывая из своего стакана.
В моем мозгу возник образ, от которого я никак не мог отделаться, — старуха Грейс сидит в ванне, наполненной этим пойлом.
— Зерновой спирт с добавкой особых ингредиентов, так сказать, — сказал Броган. — Выпьешь этой дряни побольше и ослепнешь. Удивляюсь, как это я до сих пор вижу.
— У меня к тебе сегодня два вопроса. — Шелл повернулся к Червяку.
— На один я отвечу бесплатно. У меня хорошее настроение, потому что «Янки» выиграли.
— Что такое диббук? — спросил Шелл.
— Диббук? — переспросил Броган. — Подожди-ка секунду. — Он, казалось, погрузился в размышления, уставившись вдаль. — Эй, Генри, у тебя есть сигарета?