Девственница в Париже
Шрифт:
Гардения опять засмеялась. Она не могла относиться к этому молодому человеку серьезно, но она и не чувствовала смущения. Он забавлял ее.
— В настоящий момент у меня нет ни малейшего желания быть ангелом! — проговорила она. — Я хочу наслаждаться Парижем, я хочу весь его осмотреть — красивые здания, Сену, парки и все места, где люди веселятся.
— Вы позволите мне сопровождать вас? — спросил итальянец.
— Вам придется разговаривать об этом с моей тетушкой, — объяснила ему Гардения и заметила в его глазах удивление.
— Разве вы не
— Только с разрешения моей тетушки! — воскликнула Гардения. — Вы понимаете, я живу у нее. Мои родители умерли, и она очень строга в отношении того, что мне делать и куда ходить.
Теперь выражение полного изумления на лице итальянца не вызывало сомнения.
— Я не понимаю, — сказал он, — но я поговорю с вашей тетушкой. Она действительно ваша тетушка?
— Конечно, — ответила Гардения. — Кем же еще она может быть?
Итальянец не ответил, но у нее возникло впечатление, что, будь у него желание, он рассказал бы ей, что имел в виду.
Ужин подходил к концу, гости шумели все больше и больше. Лакеи в пышных ливреях и с напудренными париками внимательно следили за тем, чтобы фужеры всегда были наполнены. Барон начал наконец оттаивать. Он поднял свой фужер и обратился к гостям.
— За здоровье нашей очаровательной хозяйки, — произнес он, — Думаю, джентльмены, все этот тост поддержат.
Джентльмены, к которым обращался барон, поднялись на нетвердых ногах.
— За герцогиню, да благословит ее Господь, — нестройно пропели они и залпом выпили пенившееся в фужерах вино.
— Спасибо, — улыбнулась тетя Лили. Гардения заметила, что сейчас, раскрасневшись, она выглядела моложе и действительно очень красивой. — Спасибо, надеюсь, вы все сегодня от души веселитесь. Еще много моих друзей придут попозже, и думаю, те, кто не заинтересуется игрой в карты, будут танцевать. Моя племянница молода. Я знаю, что ей понравится музыка оркестра Вентуры.
При этих словах тетя Лили поднялась и повела дам из столовой. Уже уходя, Гардения услышала, как ее неприветливый сосед справа пробормотал:
— Надо же, оркестр Вентуры! Высоко замахнулась, правда? Я думал, он играет только для королевских особ и в посольствах.
Проходящая мимо дама тоже услышала его слова. Она остановилась, наклонилась к нему и проговорила в самое ухо:
— Чем вы недовольны? Разве вы не слышали, что Лили де Мабийон известна как «королева парижского полусвета»?
Пожилой мужчина хихикнул, и Гардения не могла не почувствовать, что его смех недобрый. Но ей нечего было сказать, да к тому же она не совсем поняла, что имела в виду та дама.
Тетушка уже была около двери, за ней толпой следовали дамы. И только одна из них оставалась сидеть. Прежде чем встать, она вытянула длинную белую руку, взяла за подбородок сидящего рядом с ней мужчину, притянула его к себе и страстно поцеловала в губы.
Гардения замерла от изумления. Она никогда не могла представить, что дама позволит себе такое на ужине или в любом другом месте,
Красивого молодого человека, развалившегося на стуле, поцелуй, казалось, ничуть не смутил. Он просто шлепнул ее ниже талии, когда она, вертя бедрами, прошла мимо него. Гардения заметила, что ее огненно-красное платье имело очень откровенный вырез как спереди, так и на спине.
«Что сказала бы мама?» — в который раз задавала она себе один и тот же вопрос, следуя за дамами наверх в спальни, немного тревожась по поводу того, что они могут сказать или сделать. Но тетя Лили не дала ей возможности завести с кем-либо из них разговор.
— Гардения, иди в свою комнату и приведи себя в порядок, — жестко сказала она, — а потом, когда будешь готова, приди ко мне.
Гардении ничего не оставалось, как подчиниться.
Мужчины задержались в столовой ненадолго — как раз настолько, насколько задерживался ее отец, когда они дома устраивали приемы, — и вскоре большая гостиная стала наполняться людьми, которые, поприветствовав тетю Лили и пожав ей руку, мигом, как казалось Гардении, кидались к покрытым зеленым сукном столам.
В нише тихо наигрывал оркестр. Сама комната, к удивлению Гардении, полностью преобразилась за то время, что прошло с полудня. Везде были свежие цветы, стены украшали огромные гирлянды, а по потолку, подобно звездочкам, были разбросаны крохотные огоньки, что делало всю комнату таинственной и романтичной. Но, по-видимому, никого не интересовало убранство гостиной и никто не слушал изумительную игру скрипок.
Гардения была уверена, что итальянец собирается пригласить ее на танец. Но к тому времени, когда она из спальни спустилась вниз, он уже шептался в углу с очень симпатичной женщиной, приехавшей после ужина. Та была одета в обтягивающее, как перчатка, платье, сделанное из тончайшей, подобно паутинке, черной ткани. Волосы ее украшал бриллиантовый эгрет.
— Стой рядом со мной и помогай принимать гостей, — сказала тетя Лили.
Однако она не часто утруждала себя тем, чтобы представлять вновь прибывших, — просто махала рукой по направлению к игорным столам или к длинной, заставленной бутылками с шампанским и вазочками с икрой стойке, расположенной в дальнем конце комнаты.
Наконец, когда Гардении стало казаться, что прошла уже целая вечность, она увидела знакомое лицо и поняла, что по лестнице поднимается лорд Харткорт, которого сопровождает его кузен, Бертрам Каннингэм.
При виде их она очень обрадовалась. Это были единственные среди гостей люди, с которыми она хоть немного знакома, к тому же, как всякой женщине, ей хотелось предстать перед ними в новом платье.
Тетя Лили протянула к ним обе затянутые в белые перчатки руки.
— О, лорд Харткорт, я так счастлива видеть вас! Я так огорчилась из-за того, что вы не приехали сегодня к нам на чай.
— Я тоже расстроился, — ответил лорд Харткорт, — но как я сообщил вам в записке, которую, надеюсь, вы получили, у меня были дела, я не мог уехать из посольства.