Девственница в Париже
Шрифт:
— Именно об этом я и пытаюсь поговорить с вами, — сказал Берти. — Вам не придется зависеть от нее. Если вы не будете слишком требовательны, у меня хватит денег.
— Давайте выйдем на балкон, — задыхаясь, еле вымолвила Гардения, выскальзывая из его рук.
Гардения почувствовала головокружение. Она никак не могла понять, о чем же он говорит.
Но сейчас вокруг было полно танцующих. Одна пара остановилась около Берти, завязался разговор. Гардения сама вышла на балкон и увидела, что графа уже нет, а лорд Харткорт стоит в одиночестве.
— Вам понравился танец? — спросил он.
Он
— Я не знаю, — ответила Гардения. — Господин Каннингэм пытался уговорить меня поехать с ним к «Максиму», но я не вполне уверена, что тетя Лили одобрит это. Я не должна ехать с ним одна, не правда ли?
Сам по себе вопрос был наивным, когда же она подняла глаза на лорда Харткорта, он увидел, что они светятся чистотой и непорочностью.
Он не отрываясь смотрел на нее, и опять слова казались лишними. Внезапно лорд Харткорт резко отвернулся.
— Думаю, ответить на этот вопрос вы должны сами, — сказал он.
— Но господин Каннингэм не понимает! — воскликнула Гардения. — Я пыталась объяснить ему, что тетя Лили по-доброму отнеслась ко мне, и так как я нахожусь в полной зависимости от нее, я должна делать то, что она хочет.
— А что она хочет? — спросил лорд Харткорт.
На его губах появилась циничная улыбка.
Гардения не ответила. Внезапно она вспомнила, как тетушка говорила: «Я просила лорда Харткорта приехать к нам на чай одного. Он очень богат и представляет собой прекрасную партию. Он не замешан ни в каких скандалах. Я хочу, чтобы ты была с ним полюбезнее. Это очень важно».
— Ну же? — Это короткое слово отвлекло Гардению от воспоминаний.
— Думаю… — медленно начала она, неспособная солгать в ответ на заданный им вопрос, — что моя тетушка хочет, чтобы я подружилась с вами, а не с вашим кузеном.
— Ах, вот что, — проговорил лорд Харткорт. — Итак, позвольте мне прояснить ситуацию. Я выхожу из игры. Вы поняли? Я вне игры.
При этих словах он швырнул сигару в сад и ушел, оставив Гардению, удивленно смотревшую ему вслед, в одиночестве. Она, должно быть, сказала что-то плохое, но даже если и так, ей было совершенно непонятно, почему он ушел, не попрощавшись. Однако она чувствовала, что подобная грубость — совершенно не в его характере.
Гардения следила, как он шел через большую гостиную, и приподнятое настроение, в котором она находилась весь вечер, стало исчезать. Она почувствовала, как она одинока, ей стало страшно, она была готова расплакаться.
Лорд Харткорт спустился в вестибюль и приказал подать свою машину. Вся ситуация была смешной, говорил он себе. Если герцогиня искала покровителя для своей племянницы, почему же выбор пал на него? Конечно, для такой красивой девчушки она запросто может найти кого-нибудь побогаче Берти. Но в то же время, раз уж она так молода, любой бы решил, что ей лучше иметь какого-нибудь приличного молодого человека, ведущего здоровый образ жизни, чем всем известного повесу. Без сомнения, герцогиня намеревалась продать девочку тому, кто предложит самую высокую цену. Именно так и поступали в полусвете. Все они думают о деньгах, и хотя у герцогини и было довольно большое состояние, вряд ли она намеревается так много тратить на свою племянницу,
— Я поведу сам, — сказал лорд Харткорт шоферу, который склонился в вежливом поклоне. Машина тронулась с места.
Внезапно его охватило непреодолимое желание глотнуть свежего воздуха. Удушливая атмосфера бального зала заставляла его задыхаться, а мысль, что Гардению будут толкать в объятия то одного мужчины, то другого, пока герцогиня не удовлетворится в своих притязаниях, вызывала у него отвращение. Может, эту идею подал ей барон? Лорд Харткорт не мог найти ответа.
Барон ему не нравился еще в большей степени, чем Гардении. Познакомившись с ним примерно год назад по долгу службы, лорд Харткорт узнал, что он груб и исключительно неразборчив в средствах, когда дело касалось женщин. Как женщина, даже такая морально опустившаяся, как герцогиня, могла иметь дело с этим фон Кнезбехом, было выше понимания лорда Харткорта.
У него было ощущение, что его втянули в заговор, которому не видно конца. Ему опять вспомнилось, как в ночь приезда Гардения звала на помощь, отбиваясь от пытавшегося поцеловать ее графа. Он вспомнил, как хрупка и беспомощна была она, когда лежала на диване, как длинные темные ресницы бросали тень на бледные щеки. Он не мог не признать, что сегодня она выглядела совсем по-другому, она была красавицей. Было в этих кажущихся невинными глазах и в маленьком личике такое, что заставило бы любого поверить в ее слова, как бы неправдоподобно они ни звучали.
Конечно, это было нелепо. Она уже, наверное, догадалась, что представляет собой ее тетка. Не могла же она считать, что присутствовавшие за ужином или снующие по гостиной женщины принадлежат к парижскому высшему свету или что уважающая себя дама сможет переступить порог Мабийон-хауз. Ее невинный вид — игра, убеждал себя лорд Харткорт. Она прекрасно понимала, о чем говорит, когда рассказывала, что тетка хочет, чтобы они подружились. Конечно, понимала! Но его на эту удочку не поймать! У него есть Генриетта, она его удовлетворяет, а что еще нужно мужчине?
Некоторое время он ехал не разбирая дороги, а когда огляделся, оказалось, что он в Булонском лесу, около одного из ресторанов, где он был завсегдатаем. Он направил машину к ресторану, собираясь зайти и выпить чего-нибудь, но потом подумал, что там слишком много народу и очень шумно. После изумительной игры Вентуры ресторанный оркестр наверняка покажется чудовищным.
Внезапно он решил, что будет делать. Он поедет к Генриетте. Он почувствовал, что она ему нужна. По крайней мере, с ней просто. Не надо притворяться, что она совсем не то, чем является на самом деле.
— Цветы, мосье? — обратился к нему по-французски старый-престарый продавец цветов, тащивший огромную корзину.
— Нет, спасибо, — по-французски ответил лорд Харткорт. Но потом передумал. — Дайте мне вот эти! — сказал он, указывая на большую охапку в углу корзины.
— Но они еще не собраны в букеты, мосье, — объяснил цветочник. — Это цветы для петлиц. Моя дочь только что привезла их из деревни.
— Я покупаю все, — сказал лорд Харткорт.
Он дал старику пять франков и получил в ответ целый поток благодарностей.