Девственница в Париже
Шрифт:
— Сколько времени у нас займет расшифровать их новые коды? — спросил лорд Харткорт, на лице его играла совсем мальчишеская улыбка.
— Не могу ответить на этот вопрос, — с полной серьезностью ответил посол. — Наша секретная служба последнее время работала совершенно неумело. Энструдтер сказал мне, что вербовать сотрудников в Берлине становится все сложнее. Те, с которыми заключен контракт, не играют особой роли. Я думаю, в следующий раз, когда я буду в Англии, мне лучше переговорить с агентом М5.
— Полагаю, это отличная мысль, ваше превосходительство, —
— Французы не утруждают себя тем, чтобы скрывать свою ненависть ко всей немецкой расе, — ответил посол. — В какой-то мере это облегчает им дело. Нам приходится притворяться друзьями, прекрасно понимая в то же время, что руки, которые мы пожимаем, только и ждут случая приставить нам дуло к виску.
— Приятно сознавать это, — сухо проговорил лорд Харткорт.
— Как бы то ни было, если Тюбор из французской секретной службы позвонит вам, будьте с ним относительно откровенны, — сказал посол. — Он хороший человек, и он почти ничего не пропускает. Мне бы хотелось сказать то же самое обо всех наших сотрудниках.
Он подошел к двери.
— Вам нравится ваша новая работа, Харткорт? — спросил посол.
— Очень, ваше превосходительство. Я считаю ее интересной.
Усталое лицо посла просияло.
— Я рад это слышать. Я счастлив, что вы работаете со мной.
Он быстро вышел, и лорд Харткорт закрыл за ним дверь.
Слова посла на какое-то время подняли ему настроение, но вскоре его лицо опять потемнело. Он вернулся к столу и принялся изучать новый морской код.
Ему удалось поработать всего полчаса, когда дверь с треском распахнулась и в комнату влетел Берти.
— Джарвис только что сказал мне, что ты вернулся! — воскликнул он. — Я ждал тебя только завтра. Что случилось? Тебя доконала деревенская скука?
— Там страшно скучно, — ответил лорд Харткорт.
— Ну, а ты слышал, что произошло здесь? — спросил Берти.
— Нет. Что такое? — поинтересовался лорд Харткорт.
— В общем, Генриетта приезжала сюда раза четыре. Она была абсолютно уверена, что ты никуда не уехал. Джарвису здорово досталось.
— Серьезно? — протянул лорд Харткорт.
— Это еще не все, — продолжал Берти. — По всему Парижу ходят слухи, что вчера она пыталась наложить на себя руки. Говорят, что она приняла смертельную дозу снотворного, и ее увезли в больницу.
Если Берти ожидал, что эта новость ошарашит или взволнует его кузена, он жестоко просчитался. Лорд Харткорт только приподнял брови и начал перебирать бумаги на столе.
— Черт побери! — воскликнул Берти, опускаясь на край стола. — Ты мог бы проявить большую заинтересованность. В конце концов, она — твоя любовница, и она ни за что не решилась бы на самоубийство, не будь она чем-то расстроена.
Лорд Харткорт откинулся на спинку стула.
— Слушай, Берти, — сказал он, — ты не так давно в Париже. Уверяю тебя, эта уловка стара как мир. Ею в среде Генриетты пользуются те,
— Боже мой! Неужели они действительно ни перед чем не останавливаются? — удивился Берти.
— Спроси Андре де Гренеля. Он скажет тебе, что подобное часто случается в Париже. В самом деле, это становится модой! А я всегда считал, что Генриетта умнее!
— Так, значит, ты бросил ее, — заключил Берти.
— Я этого не говорил, — ответил лорд Харткорт.
— Но это же очевидно, не так ли? Она выглядела такой счастливой с тобой в пятницу у «Максима». Она не пошла бы на самоубийство всего через сорок восемь часов, если бы ты не расстроил ее.
Лорд Харткорт не ответил, и Берти раздраженно проговорил:
— Слушай, Вейн, перестань важничать, прояви хоть каплю человечности! Ты прекрасно знаешь, я сгораю от любопытства, и не только я — весь Париж. Тебе придется рассказать, хочется тебе того или нет.
— Хорошо, — ответил лорд Харткорт. — Моя связь с Генриеттой закончилась. Ты хочешь, чтобы я объявил об этом в газетах?
— Но почему? — спросил Берти. — Тебе она нравилась. В пятницу ты подарил ей это огромное изумрудное ожерелье. Должно быть, что-то случилось. Расскажи мне, Вейн.
— Я не намерен обсуждать мою личную жизнь с кем бы то ни было, — ответил лорд Харткорт. — У большинства хватит такта не давить на меня.
Берти усмехнулся.
— Ладно, у меня нет такта, — согласился он. — Мне просто чертовски любопытно. Что же, черт подери, случилось?
— Вот этого ты никогда не узнаешь, — отрезал лорд Харткорт. — Послушай, давай сменим тему.
— Будь ты проклят! До чего же ты упрям! — вскричал Берти. — Я был уверен, что мне-то ты расскажешь.
— Значит, ты ошибался, — заключил лорд Харткорт.
— Я не знаю, что на тебя нашло, — посетовал Берти. — Когда мы познакомились, ты был таким замечательным парнем.
— Разве?
— Я не имею в виду, когда мы были детьми или в Итоне. Я говорю про то время, когда мы стали взрослыми. Я был младше тебя, но ты возил меня по Лондону и был так добр ко мне, я никогда этого не забуду. Я думал, что в Париже будет то же самое. Теперь же твои поступки невозможно объяснить. Я даже не знаю, чего от тебя ожидать.
— Я остался таким же, — терпеливо заверил его лорд Харткорт, — но ты должен понять, Берти, что нельзя вмешиваться в то, что тебя не касается. Я никогда ни с кем не обсуждал свои отношения с женщинами и не намерен начинать это сейчас.