Девственница
Шрифт:
Игорьке, а они полгода, год, потерпят. Что она вообще думает его там оставить. Мама хочет в Союз и с удовольствием поживет на да - че! И Любаня там. Мальчику не нужна чужая страна, он должен с детства привыкать к своей. Это она думала действительно, мудрая она стала, Наташа, в свои девятнадцать.
Алек задумался. Она, конечно, права, но слишком рано. В год, два, когда ребенок начинает понимать... Но. Но тогда она уедет совсем. А сейчас ну, не год она там пробудет, месяцев восемь! А это время он постарается перебиться без неё - холостяком. Она
После этого разговора Наташа стала потихоньку собираться. По - купала малышу все, что надо, все, что, возможно, пригодится. Ку - пила подарки: Любане, даже двум Сашкам. Она собиралась тщательно и радостно. Даже стала почти веселой и однажды доставила Алеку удовольствие, в воскресенье, днем, затянула его сама в постель и там уж постаралась, как могла, а могла она уже многое, хотя без - душно и почти бессексуально. Алек был счастлив и как-то меньше стал переживать её отъезд. Она поняла, что нужно как можно чаще доставлять ему его жалкое (она так считала) удовольствие. Год свободы стоит этого. Они договорились о том, что Наташа через полгода или месяцев семь, приедет, прежде сговорившись со Свет - ланой Кузьминичной.
Наташа подумала, что Алиса и Игорь, не говоря уже о маме, не одобрят её отъезд, но тут уж пусть Алек постарается за жену, пусть их убедит. Он сумеет, тем более, что она доказывает ему свою любовь ежедневно, - по совету милого доктора. Так они прожи - ли последние дни и был взят билет на самолет. Наташа в последний раз отдалась Алеку прямо на чемодане.
Сейчас она летела со своим сыном в Россию, на полюбившуюся, любимую дачу и одна, без Алека, которого издали, она знала, бу - дет любить, жалеть и станет по нему скучать.
В аэропорту её встретили оба Сашки. Она так им обрадовалась, как родным! Сашки были веселые и трепливые, наперебой сочувство - вали бедному Альке и говорили, что теперь они вовсю будут ухажи - вать за Наташей. Она воспринимала все, как милые шутки, и они замечательно доехали до дачи. Игорек спал, ребята сказали, что - вылитый Алька, и правда, он темнел день ото дня и только глазки оставались голубые.
На даче ждала сияющая Любаня. Стол был завален всякой всячи - ной, уж Любаня расстаралась. Даже пироги были! Чему Наташа обра - довалась, - она так давно не ела настоящих русских пирогов с ка - пустой и яйцами, с рыбой и луком! Вообще, здесь она не уставала радоваться. Любаня ей казалась чуть не мамой, но уж родной тет - кой, точно.
* * *
Марина дозвонилась Лерке, договорилась с ней встретиться поб - лиже к месту и, надев наряд поскромнее, попроще, поехала на сви - дание. Ехать надо было довольно далеко, до метро "Выхино". Мари - на втихую материлась, что за деньгами, - и ещё весьма проблема - тичными, - приходится таскаться черт-те куда. А что все произой - дет не с первого и даже не с третьего раза, она была уверена.
Они отыскали адрес, - это был большой шестнадцатиэтажный новый дом, сбоку него расположился хилый скверик с песочницами, каче -
Через какое-то время из подъезда дома вышла пожилая женщина с маленьким мальчиком. Женщина была худенькая, полуседая, но не старуха. Глаза у неё были огромные, серые, в молодости, навер - ное, очень красивые, потому что и сейчас заметные, броские. Но какой-то напряженный взгляд, будто она чего-то боится.
Мальчик был очаровашка лет трех, бутуз, с курносеньким носом, шапкой рыжеватых кудрей, румяный, из тех детей, что не красавчи - ки, а неимоверно приятные.
Добрый денек, Марья Павловна! Хорошо сегодня. Присаживайтесь, сказала одна из бабок, сидевших на лавочке.
Женщина улыбнулась, но тоже как-то то ли напряженно, то ли отстранение и ответила: - Добрый день, нет, мы прогуляемся по - дальше, побродим.
Бабка подобострастно закивала:
Конечно, конечно, прогуляйтесь, чего на месте сидеть! Сандри-чек, какой ты сегодня хорошенький-то! Любишь маму?
... Вот оно и пришло! Вот она и дождалась своего часа! Не-ет, с Мариной шуток не выйдет! Марина обернулась к бабке:
А что это вы бабушку мамой назвали? Бабка просто расцвела от вопроса Марины:
Да нет, мамаша это евонная, мальчика, Сандрика. Они недавно пе-реехали к нам и всех сторонятся. Мы вот думаем (бабки закивали), что это ихний внучок, правда, детей их не видно, - может, в бе-гах, может, помер из них кто, а второй утек. Родитель-то.
Я её спрашивала мол, что и как. Она ни гу-гу. Один раз только сказала, что поздний ребенок, мол, и не ждали, и не гадали. Ей уж пятьдесят-то есть. А всяко бывает!
Лерка уже в метро сказала Марине:
Ты поняла, что Марья с Сандриком вышли?
А то нет!
– ответила Марина.
– Как тут не понять. Да и бабка попалась - клад.
А когда теперь поедем?
– спросила Лерка
Марина ответила неопределенно:
Надо подумать. Я тебе позвоню.
Лерка подозрительно на неё посмотрела:
Ты что, не хочешь со мной делиться? Это я все узнала, а ты сливки снимаешь! Марина разозлилась.
Ты просто дура, Лера. Я не собираюсь тебя обманывать!
Ведь это чистой воды шантаж! За это по холке не погладят. В об - щем, надо подумать хорошо и долго. Это не штаны продать!
Лерка задумалась. Потом сказала:
Марья - баба крепкая, мужа своего держит, будь здоров, не гля-ди, что хлипкая, в чем душонка держится. Ты права, Мариш... Лад-но, действуй, как найдешь нужным. Только не забывай, что я - не последняя спица.
Ты - нашла, это твоя заслуга. Но сейчас работенка будет самая тяжелая и опасная: сама говоришь, Марья - крепкий орешек! Тебе попадаться ей на глаза нельзя. Хоть сегодня-то она тебя не виде-ла?
Лерка перекрестилась:
Не видела, честно. Она на бабку смотрела, в твою сторону, а я пригнулась, будто туфля жмет, снимаю... Сто процентов - не виде-ла!