Девственница
Шрифт:
Малыш Гарик подрастал, и Наташа, глядя на него, думала, что оба её сына, - этот, которого она видит ежедневно и к которому испытывает нежность, и ТОТ, которого она видела считанные мину - ты, соединились, и у неё появился как бы один сын, в двух ипос - тасях.
Так ей казалось, так она думала, так ей хотелось, чтобы не испытывать порой тягостной тоски по ТОМУ. Какой ОН? Похож ли на
Гарика? Она смотрела на сына, темнокудрого, с восточным разрезом глаз, с родинкой на щеке. "Красавчик будет!" думала она с грустью. Потому что уже представляла
А пока малыш принадлежит только ей. А ТОТ? Где ОН? Какой ОН?
Шло время. Встретили Новый год в своем лесу. Нарядили вы - сокую елку. Наташа радовалась, как в детстве, даже больше.
Накатывала весна и надо было подумывать об отъезде за грани - цу. Алек звонил, иногда Наташе казалось, что пьяноватый, - а что ему оставалось делать одному? Надо ехать. Нельзя мучать чело - века только потому, что ей и без него хорошо!
Она обязана ему, - ведь все, что она теперь имеет, это все дал ей он. Что бы она была без него? И где?..
Наташа позвонила маме и сказала, что, видимо, скоро улетит в
Европу и хорошо бы мама побыла с Гариком на даче. Таскать ребен - ка туда-сюда...
Мама тут же согласилась. А Наташа, повесив трубку и закурив, подумала, что её отпуск кончился. Навсегда.
СНОВА ЗАГРАНИЦА.
Алека она увидела в аэропорту не сразу, была слегка навеселе. в самолете все время прихлебывала виски, - единственная из ле-тевших дам, и после своего лесного рая растерялась, и стояла, слегка покачиваясь, под лучами майского, крепкого уже здесь солнца.
Алек налетел на неё как вихрь. С букетом потрясающих цветов, она даже не разобрала, - каких, улыбающийся, счастливый...
Поцеловал её, обнял, повел к машине, она шла несколько затор моженно, и он, присмотревшись, засмеялся.
А женка у меня пьяненькая!
Да мы ещё по дороге с Сашкой черным выпили, - сообщила она.
– И в самолете.
Вот я Сашке врежу, как приеду, небось ухаживал за тобой, него-дяй?
Ухаживал, - подтвердила Наташа, пока ещё пребывая в бла-годушии от коньяка.
– Но ты же меня знаешь? Я никого никогда не полюблю. Только тебя.
Полюбишь?
– пошутил Алек, прицепившись к неправильному оборо-ту.
– А пока ещё нет? Замечательная у нас с тобой беседа получа-ется, Не успели встретиться...
Наташа не нашлась, что ответить, да, собственно, и не хоте - лось отвечать - начинать ложь? Пусть ещё несколько минут прод - лится очарование свободы, которое утекает, как вода, с каждой минутой.
Квартира была "вылизана", на столе разложены всякие вкуснос-ти, стоят бутылки с шикарными винами, кругом цветы и посередине стола - изумительной красоты цепочка венецианского плетения, - дорогая, наверное, до ужаса. И все это - ей! А она, как парши-вая помоечная кошка, нос воротит. Молчи. Стисни зубы. Привык-нешь. Тебя не пытать будут, в конце-то концов! Так она уговари-вала себя.
И
Она сама подошла к нему, обняла, и разрешила целовать, сколь - ко ему хочется. Продолжалось это довольно-таки долго. Наконец она шевельнулась. Довольно, довольно, на потом не останется!
– Останется, - заверил её повеселевший Алек (ну что делать с этими мужиками!).
Они сели за стол, Наташа надела цепочку и сама поцеловала
Алека за нее. Алек снова расцвел. Они долго сидели за столом, ели, пили, говорили обо всем...
Наконец наступил вечер. И Наташа сказала: я пойду в ванну, а ты приготовь постель.
Все уже готово, - откликнулся Алек и подумал, что любящая жен-щина после разлуки не рассиживала бы за столом, - а кинулась бы в койку с любимым человеком... Но что он ноет? Что, не знает свою жену? Знает.
Но обидно, когда любимая женщина явно тянет кота за хвост, чтобы как-нибудь отдалить время их близости.
Наташа вышла из ванной в прозрачном халатике и лукаво посмот - рела на мужа: неси меня в спальню!
Он подхватил её на руки и, войдя в спальню, положил на кро - вать. Она зарылась в перине и пуховой одеяле, в мягких пуховых подушках... Как бы хорошо было поспать одной, - в уюте и покое.
Но покоя не жди.
Алек был даже груб: он набросился на нее, как медведь.
Он не отпускал её всю ночь. Она даже взмолилась, сказав, что устала, но на самом деле, ещё бы секунда и она бы просто впала в истерику.
... Что за ужас были за три дня! Он не выпускал её из постели. Приносил есть, пить, косметику, носовой платочек...
– да бук-вально все, что бы она ни попросила.
Наконец она взмолилась.
Давай посидим за столом... Я устала делать все лежа... У него захолодели глаза.
– Ты больше не хочешь?
"... Нет, хочу!" - Хотелось заорать Наташе.
– Ты, что сумасшедший?
Как можно ещё хотеть? Нужна же передышка! Надо же это понимать!
Но, конечно, ничего она не крикнула, а стиснув зубы, промол - чала... Алек встал и сказал, что пойдет за сигаретами. Надел ха - лат и ушел. И его долго не было. Наташа заснула, но сном тяжелым и чутким, так как всем своим организмом, всеми нервами, сердцем, она ждала, что он скоро придет и опять начнется это терзание.
Он пришел и не лег, а сел на кровати. Сидел, молчал и курил.
Что ещё он от неё хочет? Чтобы она тряслась от страсти? Ну, неу - жели он не понимает, что этого не будет! Может быть, если он бу - дет осторожен, нежен, не навязчив и станет прислушиваться к ней, поймет, когда возникает её зов... Но не говорить же ему об этом?
Алек повернулся к ней, затушил сигарету, сказал твердо и как-то даже холодно:
Если ты больше не хочешь, скажи. Я не обижусь. Только скажи прямо, не финти. Устала? Надоело? Я пойму. Скажи. И я к тебе не притронусь. Я ведь думал, и ты соскучилась...