Девушка без сердца
Шрифт:
– Ты в лаборатории? – без долгих предисловий начала я. – Скажи, есть ли на теле какие-нибудь следы… типа тех, какие могли бы остаться, если бы Таллию держали, скажем, за плечи? Или еще за что-нибудь?
– Нет, – так же быстро ответил мне Стивен. – Ты про то, что тело было слишком неподвижно, пока его лишали рук и сердца?
А зря я думала, что это заметил только Брент.
– У нее даже слишком короткие волосы. Но. Теоретически могли придерживать голову. Если так, то следы останутся, и нам придется ее обрить.
– Действуй, – разрешила я и связалась с Рупертом.
– Есть результаты по видеозаписи?
– Что-то нашли? – поинтересовался он.
– Я везу всю аптечку из этой квартиры, возможно, она что-то скажет. Сейчас мне интересно, есть ли на записи кто-то, кто мог входить или выходить?
– Если бы, – вздохнул Руперт. – В этом деле больше загадок, чем ясностей. По всем камерам наш ректор явился домой в пять сорок три. Его жена с утра ходила в зал, мы это проверили. Кстати, мы выяснили, с кем у нее был разговор по магграму – с тренером, он уже дает у нас показания. Я бегаю между ребятами, но скажу так: тренер был в курсе, что она прервала беременность, и говорили они как раз насчет того, что у нее какое-то время будут более щадящие упражнения. И врач зала тоже в курсе. Тупик, эта версия отработана. Так вот, Таллия вернулась домой, что делала, пока точно не ясно, но информационщики сейчас работают с ее ноутбуком, там много запросов и несколько покупок чертежей. Это по ее работе.
– Да, я понимаю, – поторопила я. – А что насчет видеозаписей?
– Тоже тупик. По крайней мере, в день убийства. Таллия вернулась домой, поговорила с тренером и, как я пока понимаю, была занята вплоть до возвращения мужа. Их площадка просматривается от и до, там ни одна мышь не проскочит. И если ты хочешь спросить, не мог ли кто-то подделать записи, то мы получили доступ на просмотр облака магнета. Как ты знаешь, там ничего не подделаешь. У тебя что-то новое есть?
Я рассказала Руперту про противозачаточные, попрощалась, взяв слово звонить мне, если вдруг что, убрала смартфон и коротко пересказала Бренту наш разговор.
– Вы не хотите есть? – очень неожиданно спросил он. – Потому что я не успел даже позавтракать, а если вы в курсе, половина магавиакомпаний уже не кормит в полете. Так что – как вы насчет того, чтобы перекусить?
Глава двенадцатая
– Что может заставить женщину отказаться быть матерью?
Вот это Брент учудил. Я уставилась на его отражение в зеркале лифта.
– Что угодно, – все-таки ответила я. – Причин может быть множество.
– Вы бы отказались?
– При чем тут я? – я обернулась и посмотрела уже на самого Брента. – Не знаю. Я слежу за тем, чтобы это известие не стало для меня неожиданностью. Но если вдруг… Не думала.
– Вы не замужем, – обвинил меня Брент. – И у вас нет любимого человека. Если бы был, вы бы не раздумывали.
– Мне еще могло не повезти с местом рождения, – напомнила я. – В Лагуте такое же социальное обеспечение, как и у нас? Это в Территориях тебе предоставлены все блага, кстати, благодаря нашим прекрасным налогам…
Это для того, чтобы Брент не перешел на детали. Он же и платит за свой проклятый драндулет, чтобы деньги тратились на социальную помощь.
Лифт звякнул, мы оказались в холле. Консьерж бросил на нас быстрый взгляд, но, конечно, он уже знал, как мы сюда попали: на его мониторе фиксировались все открытия эвакуационных выходов.
На улице все так же толпились журналисты, но жертв у них теперь поубавилось.
– Будем прорываться, – сказала я Бренту. – Заодно, может быть, услышим что-нибудь интересное.
Но наши надежды оказались напрасными. Журналисты только грустно смотрели нам вслед, не проронив ни слова и даже не попытавшись заснять нас на камеры. Мы спокойно дошли до машины, отправили в багажник чемоданчик и улики, и Брент молчал, а я сказала, только усевшись за руль:
– Думаю, уже известно, что дело находится под контролем самой королевы.
– Попытка узнать информацию во время следствия, – усмехнулся Брент. – Штраф, кажется, равен примерно трем месячным жалованьям сотрудника прессы. А королева подобных нарушений не любит.
– Деньги – такое прекрасное средство влияния, – заметила я и вспомнила слова комиссара.
«Все преступления в этом мире совершаются только из страха».
Интересно, какой страх был у того, кто убил Таллию Кэролайн и чего именно он боялся?
Я выехала на дорогу. Бренту, наверное, было все равно, где обедать, и я выбрала «Рустику» – недорогой сетевой ресторанчик, где была прекрасная деревенская кухня и много мест на открытом воздухе. Там всегда можно было сесть так, чтобы твой разговор никто не подслушал.
– Так что же заставило Таллию избавиться от ребенка, м?
«Да что ты ко мне привязался?» – раздраженно подумала я. Какая разница? У нее это уже не спросишь, а догадки мы не пришьем ни к одному делу.
– Очевидно, что она не любила мужа, – продолжал тем временем Брент. – Ни одна женщина не откажется от счастья стать матерью, пусть даже внезапно для себя самой, если к отцу ребенка у нее есть хоть какие-то чувства. Даже скорее так: если она его не ненавидит. Как сильно Таллия могла ненавидеть своего мужа или другого мужчину, что на такое пошла?
– Это несложная операция, – объяснила я. – Не знаю, был ли у нее любовник, пока следствие эту информацию не подтвердило, но примерно за сутки до смерти у нее был секс.
– Вот как, – протянул Брент и замолчал.
Я лично не видела в этом ничего странного. Три недели – достаточный срок.
– Она могла не оказывать сопротивление, если чувствовала себя виноватой, – внезапно продолжил Брент. – Просто позволила себя убить. Что-то, похожее на чувство вины. Или, я бы даже сказал, что – возможно – она соврала мужу, что у нее есть любовник, чтобы он вспылил и напал на нее. Способ самоубийства, чтобы избавиться от чувства вины. Вы не проверяли, посещала ли она психиатра?