Девушка на качелях
Шрифт:
Огляделась – это оказалась бильярдная. Телефон продолжал настойчиво звонить.
Агния машинально нажала на кнопку «ответить», поднесла телефон к уху:
– Алло.
– Алло… Это я! – раздался в трубке взбешенный голос отца. – Послушай, Агния, я тебя прошу… Больше не звони мне!
В коридоре раздался еще один выстрел, дикие крики.
– Что у вас там происходит? – спросил отец уже на тон ниже.
– Эдик стрелял, – полуобморочным голосом ответила Агния. – Он только что… убил человека. Он хочет убить и меня.
«Шутит
Дикие крики на заднем фоне, дыхание дочери в трубке…
– Агния!
– Папа?
– Агния, кого убил Эдик? Почему он хочет убить тебя? – нетерпеливо спросил Борис Николаевич.
Дочь не ответила. В трубке на заднем фоне продолжали раздаваться крики.
– Агния! – услышал Борис Николаевич в трубке, на заднем фоне, голос Орехова.
– Эдик, зачем… – это дочь.
– Агния, я не могу, не могу… – Орехов.
– Что у вас там происходит? – заорал Борис Николаевич, садясь на кровати.
Выстрел. Опять крики. Хруст – словно кто-то наступил на телефон каблуком. Короткие гудки.
Борис Николаевич посмотрел на свой мобильный. На экране мерцала надпись: «Связь прервана».
И что все это значит?
Эдуард Орехов только что убил его дочь?
Агнии нет больше?..
Эдуард не собирался стрелять в Марину. Просто она очень мешала ему. Вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Марина замолчала, затихла и больше не лезла к нему со своей дурацкой любовью… Навязчивая, как муха! А муху можно и прихлопнуть…
Эдуард выстрелил, потом отвлекся на мгновение – и Агния, стоявшая рядом, куда-то исчезла. Растворилась в воздухе. Вот только что была тут, в коридоре, – и неожиданно пропала!
– Эдик, не надо, – произнес Михаил Михайлович, осторожно приближаясь. – Эдик, посмотри на меня. Все хорошо. Все еще можно исправить!
Но Эдуард не стал слушать друга. Он уловил голос Агнии – за портьерой, напротив. Она с кем-то говорила по телефону. За портьерой находилась комната.
Эдуард рванул тяжелую ткань, влетел в соседнее помещение – это была бильярдная. В углу стояла Агния, прижимая к уху мобильный.
– Эдик, зачем… – с тоской произнесла она, опустив руку с телефоном.
– Агния, я не могу, не могу… – начал Эдуард. Он хотел сказать: «Я не могу без тебя».
В этот момент, чуть не запутавшись в портьере, в бильярдную ворвался и Михаил Михайлович:
– Эдик, Эдик, Эдик, что ты делаешь!..
Эдуард не хотел стрелять в него – но друг тоже мешал. Пусть и он замолчит, пусть и он – не мешает!
Эдуард снова нажал на спусковой крючок – Михаил упал, зажимая рану на ноге.
Агния с ужасом смотрела на Эдуарда. Выронила телефон.
– Агния… – Эдуард подошел к ней, наступил на телефон – тот хрустнул под его ботинком.
Сзади, в коридоре – крики. «Господи, и эти мешают… Отстали бы раз и навсегда!»
Эдуард выглянул в коридор – толпа с криком отшатнулась, но никто и не думал разбегаться:
– Не надо его провоцировать…
– Эдик, остановись, что ты делаешь!
– Да уберите вы пистолет, заденете еще кого…
– Не стрелять!
У кого-то из гостей, видимо, тоже имелось при себе оружие, но стрелять в такой толпе было опасно…
Эдуард нырнул обратно в бильярдную. Агнии там уже не было. В противоположном конце комнаты колыхалась другая портьера – значит, там тоже дверь. Эдуард побежал туда. Еще коридор. Дверь.
Кухня.
Повара, увидев Эдуарда с оружием в руках, с криками рванули из помещения. Загрохотала кастрюля, прыгая по кафельному полу…
Осталась только одна женщина, немолодая, в грязном белом халате, с седыми волосами, выбившимися из-под косынки, в красных резиновых перчатках по локоть. В руках у нее была губка, с которой ей прямо на тапочки капала мыльная пена…
Судя по всему, эта женщина была посудомойкой. Она – единственная, кто не испугался Орехова. Даже наоборот – она сейчас шла прямо на него.
– Урод… Чего пистолетом-то машешь?! – зло сказала женщина. – Ишь, думает, все ему можно! Ми-ли-ция, тоже мне…
Эдуард моментально ощутил ненависть к этой тетке. Сколько таких, как эта женщина, он видел – ненавидящих людей в форме! Ненавидящих всех людей. Весь белый свет…
– Заткнись, тварь, – сказал ей Эдуард.
– А вот не заткнусь! Меня не напугаешь… Сами вы все твари! Толку от вас! Бандитов защищаете, а на простых людей наплевать! Лишь бы деньги с кого содрать! Взяточники, оборотни. Работать не хотите… Человека найти не можете! Двадцать лет почти в розыске, а так и не нашли мою девочку… Где она, где?! – исступленно закричала тетка. Глаза у нее были белые, совершенно безумные. От ее крика зазвенело в ушах… Эдуард поднял руку и, не раздумывая, выстрелил.
Тетка упала, лужа крови стала растекаться под ней, заливая белый кафельный пол.
Эдуард побежал в другой конец кухни, выскочил на задний дворик. Здесь было тихо, деревья подсвечены вечерным оранжевым солнцем. Там, за деревьями, мелькали чьи-то силуэты – это люди бежали прочь от ресторана.
Но где же Агния?..
Эдуард стремительно обошел дворик, уперся с улицы в стеклянные двери супермаркета – тот находился в одном здании с рестораном. Может быть, Агния там?
Он вошел внутрь. Здесь, судя по всему, только что узнали о стрельбе в ресторане – люди, увидев Орехова с пистолетом, сразу же ломанулись назад, куда-то в глубины магазина. Визжали женщины, сталкивались в проходах тележки, падали товары с полок…
Люди были отвратительны. Они мешали. Они мешали Эдуарду не только тем, что суетились, не давали отыскать Агнию. Они мешали в принципе. Глобально. Зачем они вообще родились на свет – эти глупые, бессмысленные, злобные, трусливые существа?.. Зачем Бог тратил время на их создание? Только сейчас Эдуард осознал размеры своей ненависти к людям.
Много лишних. Очень много.
Самый ненужный – это Харитонов, конечно. Несколько дней назад Эдуард беседовал с ним.
«Послушай, Гриша… Мы никогда с тобой не были врагами. Давай и сейчас попробуем договориться. Забудь об Агнии».