Девушка на обочине
Шрифт:
Я потом развивала бурную деятельность, только поздняк уже было метаться. Пару раз говорила лично с командиром части — но куда там, он теперь старался не замарать честь мундира. Обратилась в военную прокуратуру, побегала по кабинетам с напыщенными золотыми табличками, раза три говорила с прокурором: и там классический вежливый бюрократический спуск на тормозах.
Наибольший эффект оказало обращение в местные СМИ. Вот не хотела делать себе рекламу, а сделала. В трёх местных газетах приняли мою статью про автостоп, в одной напечатали под прикольным заголовком «Экстремальное гостеприимство». В другой обещали, но я уже улетела и не знаю, напечатали или нет, а в третьей материал не пошёл. Радио дало прямой эфир один раз. Скандальный телеканал ТВК был очень рад, сделал две передачи: позитивную, про автостоп вообще, и негативную — про кражу. В общем, муть я подняла, но никакой материальной компенсации не получила. Зато гражданские были довольны, что на военных наехали: в этой несчастной погранзоне вояки всех достали своей наглостью и тупостью.
Через три недели я решила: «Мужик, ты охотник или п****ас?», перестала бодаться с вояками и снова сосредоточилась на своём вылете на материк.
А тут как раз в автоаварии погиб кто-то из московских больших шишек: улетели в кювет на тёмной объездной города. Ходили слухи об алкогольном опьянении… В общем, из столицы прилетала куча «экспертов»-бюрократов. Ради 3–4 человек гоняли целую «Тушку». Этих «Тушек» на Москву было штук пять. Я честно пыталась впроситься в них, но мне отказывали без объяснений, пока уборщик на лётном поле не разъяснил наивной девочке, с кем она имела дело.
Ладно, я продолжала окучивать вояк. Добыла телефон с позывным «Быстряк», по которому можно было регулярно звонить, соединяться с разными дежурными и диспетчерами, представляясь, к примеру, «прапорщиком Ивановой», но не автостопщицей Яшнико-вой, и спрашивать, когда будет ближайший рейс на материк. Местные тоже летают полулегально, за взятки. Договариваются, как водится, с командиром экипажа. Значит, и у меня есть шанс договориться за бесплатно.
К командирам я повадилась ездить в Паратунку. Это пригородный курорт с термальными источниками, оборудованными цивильно. Нецивильных горячих луж тоже много, но пилоты отдыхают не за свой счёт. Надыбала я и такие телефоны, по которым отвечали, на какую турбазу отправляют экипаж принятого сегодня борта. Командиры бывали весьма удивлены, когда они отмокали в тёплом бассейне, а к ним подваливала деваха, по виду совсем не «для отдыха», и выпаливала:
— Здравствуйте! Вы лейтенант такой-то? Вы на материк летите послезавтра, да? Пассажирку возьмёте?
Скажу честно: не согласился ни один…
Грузовые компании рекламировали себя на щитах, тут всё законно. По этим телефонам я тоже регулярно звонила, но меня тут же спрашивали, какой у меня груз, а информацию о вылетах давали неохотно. Быстро догадывались, что я пассажир, и переводили стрелки на компанию «Ветеран-авиа», которая полулегально возит пассажиров рядом с грузом за деньги. Мои знакомые туристы ей пользовались: не очень предсказуемо по времени, не слишком комфортно, но вчетверо дешевле «Аэрофлота».
Дырка в заборе работала гораздо вернее. К ней, родимой, я ездила из города, из отдаленного, но красивого района Сероглазка, почти каждое утро. Выходила ещё затемно — шёл уже ноябрь. Повезло мне, что осень выдалась необычно тёплая: зимних шмоток на мой размер, несмотря на изобилие новых знакомых, могло ни у кого и не найтись. И ещё повезло, что в то время по моему левому пенсионному удостоверению проезд в городских автобусах был бесплатный во всей стране. Монетизировали льготы позже. А у меня-то деньги давно кончились… Но добрые люди меня кормили целый месяц.
Спасатель Женя Карпов, у которого я вписывалась в Сероглазке, только качал головой:
— Как на работу ходишь.
Ёлки-палки, ещё не на всякую работу я бы стала затемно выходить! Очень мне это неприятно: я сова.
Здесь я чуть было не устроилась на работу — рыбу шкерить, то есть разделывать. В совхоз имени Ленина. Но в последний момент меня отговорили студенты, которые однажды тоже решили там подработать, и их кинули. А другая работа была только цивильная, с трудовой книжкой. Где ж я им её возьму за 9000 км от родины? Тем более что у меня таковой никогда и не было. И вряд ли будет.
В интернет я ходила редко: на кафе нет денег, а у хозяев он лимитированный. Но однажды Юрик Евдокимов, командир нашего похода, написал, что готов выдать мне часть своего долга. Отлично, я попросила десять тысяч и через несколько дней получила их в местном отделении Сбербанка. Тут же накупила еды для всех, кто меня кормил — их любимой еды. Предлагала денег — но никто не взял, а один суровый камчатский мужик пригрозил отшлёпать за такое предложение. От еды, по счастью, не отказались. А ещё я обещала подарить им наши книги про путешествия. И выполнила обещание через восемь лет! Когда снова посетила Камчатку.
В турклубе Глеба Травина, когда я принесла большую шоколадину, меня встретили ехидным вопросом:
— Ну, и на какое число билет?
— Не дождётесь! — говорю. И не дождались. Я продолжала заниматься авиастопом. А на деньги покупала сувениры, которые давно приглядела, и носители для информации, которую хотела от гостеприимных хозяев увезти с собой: диски и видеокассеты. И фотоаппарат взамен украденного — плохо без него.
На аэродроме случилось весёлое приключение. Очередной солдатик на КПП нарисовал мне схему, как найти дальнюю стоянку с грузовым бортом на Чукотку, собирающимся вылететь через несколько часов. Там тоже далеко не материк, но хоть какое-то движение. Схема оказалась… ну, немного неправильной. Может, это у него военно-профессиональное — карты искажать? Иду это я по полю, и что-то мне бетонные плиты под ногами кажутся подозрительно ровными. В других местах они заметно худшего качества. Смотрю: по этой полосе разгоняется маленький спортивный самолётик. Разгон короткий, взлетает быстро. Задумываюсь, приглядываюсь к бетону: да не может быть, между плитами трава растёт. Иду дальше. Но тут вижу: по полосе как угорелый несётся УАЗик. Прямо ко мне. На ходу открывается дверца, меня втаскивают внутрь, почти не снижая скорости.
Действительно, я гуляла по взлётно-посадочной полосе. А она в Питере-Камчатском общая для пассажирских, военных и грузовых самолётов. Ожидали посадки здоровенного пассажирского лайнера, и вдруг локатор показал на взлётке меня!
Охрана аэропорта совершенно офигела. Авиастопщица — что с ней делать? Паспорт в порядке, в бомжатник не отправишь. Посадить за хулиганство — так она же выйдет и снова безобразием займётся. Даже не оштрафуешь: денег нет. Но она в них и не нуждается! Выслушали историю о радости путешествий и о вреде военных — и отпустили, пригрозив в следующий раз посадить на 15 суток.
Пришлось стать осторожнее при пользовании дыркой. Теперь к грузовой площадке я подходила зигзагами: между корпусами каких-то служб, по тропинке через рощицу, оглядеться — и рысцой через открытую площадку, а под открытым самолётом уже разный народ тусуется: экипаж, техники, заправщики, среди них можно затеряться.
Один экипаж прибывшего грузового «Ан-26» сразу обрадовался, что у них будет стюардесса. Меня заверили, что в аэропорту назначения, а это был Иркутск, проблем не будет, если только я быстро отойду. Там, говорят, встречающие — тормоза. В знак дружественного расположения мне вручили объёмистый пакет с едой и договорились о встрече за полчаса до отлёта. А сами собрались уезжать отдыхать до завтра.