Девушка на обочине

Козырева Татьяна Сергеевна

Стоим мы, радостно общаемся, а тут подъезжает знакомый УАЗик с очень знакомыми лицами. Охрана аэропорта приехала принять борт до завтрашнего вылета. Они видят меня, понимают, что завтра их проблема улетит отсюда к чёртовой бабушке… и делают вид, что меня нет. Их взгляды сигнализируют: «Ты — глюк». Я на том же телепатическом уровне подтверждаю: «Я — глюк». Автобус с экипажем и «козлик» с охраной отбывают в разные стороны, а непосаженная на 15 суток нарушительница уходит в рощу — мимо корпусов — в дырку.

Народ в турклубе, где я по большей части жила теперь, и порадовался за меня, и погрустнел в предчувствии расставания. Особенно местный «шаман» — по-нашему экстрасенс — по прозвищу Альп, который совсем недавно

раскрутил меня на всякие этакие взаимодействия. Но, пока самолёт не взлетел, никакой определённости быть не могло.

Взлетел он всё же со мной! Гляжу я в иллюминатор на поле с секретными истребителями и вышками, куда я залезала, на дороги, по которым ездила каждый день, на сопки, бухты. и видимость падает ниже нуля. Глаза застилают слёзы. Неприятное это дело — авиастоп: сначала негативные эмоции от многочисленных обломов, а потом они же от расставания. Когда улетаешь по расписанию, такого не бывает. Наверно, потому что бываешь к этому подготовлен.

В общей сложности, не считая перерыва на бодание с ворами-вояками, я занималась этим авиастопом полтора месяца. Зато потом: не успели поболтать с незанятыми членами экипажа и пассажирами — раз — и в Иркутске. Функция стюардессы здесь совершенно лишняя. Экипаж обычно занят весь, только кофе попить им иногда можно, а заваривают его принципиально сами.

Были на борту трое пассажиров: они купили южнокорейские леворульные джипы SsanYong — для себя, не профессиональные перегонщики, и гнали их в свой родной Нижневартовск. А основным грузом была, как легко догадаться, икра и рыба в брикетах. Пока мы летели, я договорилась с джиперами, и они довезли меня до Тюмени. Очень кстати, потому что в Сибири уже стояла зима, а я неодета. Кроме машин, мужики везли домой красную икру в банках и рыбу в бочках — красную и белую. За время пути рыба чуток подтухла, и в качестве бонуса я получила знание, как спасать незамороженную слабосолёную рыбу путём перезасолки.

Можно было скататься на север, посмотреть тюменские нефтяные города — я давно собиралась. Но усталость от впечатлений убедила меня тупо взять билет на поезд от станции с «говорящим» названием Голышманово, где я и завалилась на полку до самой Москвы.

НЕ ОТХОДЯ ОТ КАССЫ

Сортавала — Петрозаводск

Однажды в студёную зимнюю пору меня чёрт занёс пешком на Валаам. Собирались мы ехать по льду на машинах, но они завязли в свежевыпавшем снегу и повернули обратно в Питер. В нашей команде был Костя Шулов, который вёз кучу барахла своим друзьям на метеостанцию, он возвращаться не хотел и уболтал меня составить ему компанию. Шли мы не торопясь полтора дня, ночевали на льду при -30 и прекрасно себя чувствовали. Недельку мы провели на красивом острове, лазая по фортам, старым часовням и необитаемым шхерам, а потом захотели домой.

С острова Валаам на Сортавалу дважды в неделю летал бюджетный вертолёт. Не знаю, правительство его дотировало или православная церковь, но стоил он для местных всего 150 рублей, а для прочих — 300, что тоже халява.

Грузы этим рейсом тоже возят, в хвосте. Долго грузили ящики, но от нашей помощи отказались. Немногочисленные пассажиры переминались с ноги на ногу, а нам только того и надо. В этот день как раз выдалась погода, и мы прыгали вокруг красной машины, расстреливая остатки плёнки. Изнутри через окошки тоже возбуждённо снимали. Экипаж, понятное дело, обратил внимание на двух восторженных путешественников с рюкзаками.

Да, приятно с высоты смотреть на трещины и торосы, которые не нужно преодолевать. Хотя снизу они выглядят внушительнее и красивее.

Сели мы в Сортавале, цивильные пассажиры разошлись, а пилот и спрашивает:

— Вам куда теперь, ребята?

— На Питер помаленьку.

— Петрозаводск подойдёт?

— А то ж!

Вертолёт этот приписан к Петрозаводску, и пустым летел домой. Так мы кроме оплаченного получаса лёта поимели ещё бесплатный час, к тому же в сторону дома. С очень красивыми солнечными пейзажами. Вот такой ауто-авиа-стоп получился.

Пока это всё, а там видно будет.

октябрь 2002 — декабрь 2010

ПРО ЗВЕРЕЙ

По дальним странам я бродил,

И мой сурок со мною.

И сыт всегда везде я был,

И мой сурок со мною.

Бетховен на стихи Гёте, не хухры-мухры

ХЭППИ

У нас в доме всегда были кошки, а собак почти не бывало. Родители почему-то собак не любили. Я люблю, но именно поэтому и не держу их в доме. Собаке место на дворе, кошке в избе. В городских условиях хорошо себя чувствуют только мелкие коленно-диванные собачки, а таких я уже не люблю. Жалко смотреть на этакого потомка волка.

Первая в моей сознательной жизни кошка завелась, когда мне было восемь лет. Её мама пришла на работу к моим родителям в Музей революции и там, в коробке под лестницей, родила шестерых чёрно-белых котят. Была она очень домашняя — видно, выкинул какой-то гад, когда увидел, что кошка беременна. Настолько цивилизованная была кошка, что ходила исключительно в женский туалет, минуя мужской. Однажды стервозная уборщица плотно закрыла дверь в туалет. Открыть тяжёлую дверь кошке было не под силу, и она нагадила под дверью. Уборщица в отместку выбросила котят на холодный кафель. Утром сотрудники пришли, подобрали котят и жёстко отругали уборщицу, но было поздно: котята простудились. У них всех потом проявились разные болячки, у нашей — цистит и эндометрит.

Сотрудники музея решили, что котят надо срочно спасать от мстительной стервы, и первыми проявили инициативу мои родители. Поговорили со мной, объяснили, какая это ответственность — взять в дом живое существо. Принесли самого активного и симпатичного котёнка, когда ему исполнилась пара недель. Самостоятельно есть он не мог. Пытались поить молоком из бутылочки, приладив вместо соски резинку от пипетки. Не получилось. К утру изголодавшийся котёнок не мог уже мяукать, только беззвучно разевал ротик. Срочно вернули малыша к маме. А у моей мамы был выходной. В обед она звонит на работу:

— Что там наш котёнок?

— Ест.

Звонит к вечеру:

— Ну, как наш котёнок?

— Ест!

Через полторы недели котята научились питаться самостоятельно, и наш избранник переехал к нам окончательно. Рановато, но мы боялись козней уборщицы. Мне было чрезвычайно интересно наблюдать за зверьком и учить его премудрости. В отличие от многих детей, я понимала, что такое больно, и не замучивала зверя. Мама считала, что у нас котёнку будет обеспечена счастливая жизнь, и назвала его Хэппи. Со временем выяснилось, что зверь наш женского пола (гуманитарии плохо разбираются в зоологии), но на имя и любовь к котёнку это не повлияло.