Девушка на скале
Шрифт:
— А завтра, — прибавил отец Ролан, — мы доберемся до хижины Тэвиша.
Дэвиду постепенно стало казаться, что единственной целью его путешествия на Север являлось стремление увидеть Тэвиша. Он не представлял себе, что последует за этой встречей. Все его помыслы сосредоточились на одном желании — показать Тэвишу карточку. Ночью, когда отец Ролан и Мукоки уже спали в палатке, Дэвид остался сидеть у костра. Он спрашивал себя о том, о чем прежде не задумывался. Он увидит Тэвиша, покажет ему карточку. А что случится затем? Этим все кончится? Ему стало не по себе. Помимо тайны Тэвиша, была еще и другая волнующая, неразрешимая тайна. Девушка, если она еще жива, находится за тысячу миль от того места, где он сейчас сидит, и добраться до нее через это пространство гор и лесов не так-то легко. Впервые в голове Дэвида возникла мысль отправиться к ней, если только она жива. Эта мысль взволновала, потрясла его. Отправиться к ней? Зачем? Он вынул из кармана карточку и при мерцающем свете костра стал — вглядываться в чудесное лицо девушки. Зачем? Его сердце затрепетало. Он поднял глаза и посмотрел в серую завесу дыма, расстилавшегося между ним и палаткой: в призрачной туманной пелене перед Дэвидом медленно вырисовывалось другое лицо, язвительно смеющееся — лицо златокудрой богини. Смеющееся… смеющееся!.. Вздрогнув, он отвел свой взгляд от видения и снова посмотрел на карточку девушки. «Она знает, понимает, помогает мне», — прошептал он. Дэвид спрятал карточку в карман и несколько секунд прижимал ее к груди.
На следующий день, когда снова стал быстро сгущаться сумрак северной ночи, отец Ролан остановил свою упряжку на вершине усеянного камнями кряжа. Указав на расстилавшуюся внизу темную долину, он произнес:
— Там хижина Тэвиша.
Глава XI. ТЭВИШ НАЙДЕН
Они стали спускаться в долину. Мукоки шел впереди упряжки медленно, осторожно прокладывая путь между засыпанными снегом камнями, а отец Ролан и Дэвид всей своей тяжестью удерживали сани, которые на спуске могли бы налететь на собак.
Перед ними расстилался дикий густой лес. Дэвид подумал, что Тэвиш для себя и своей тайны не мог выбрать более зловещего убежища. Оно даже в лунные и звездные ночи должно было производить угнетающее впечатление. Ужасно одинокое место, безмолвное, как смерть. Спускаясь туда, они не слышали собачьего лая, а у Тэвиша, наверно, были собаки. Дэвид собрался было заговорить, спросить отца Ролана, почему, преследуемый страхом Тэвиш поселился в такой глуши, как вдруг шедшая впереди собака остановилась и тихо протяжно заскулила. Вся упряжка остановилась, и остальные собаки тоже начали скулить. Восемь пар беспокойно блестевших глаз уставились в темноту. Индеец обернулся, но окрик замер на его губах. Дэвид взглянул на отца Ролана. Тот, прерывисто дыша, пристально всматривался в темноту. Внезапно вожак сел на задние лапы и, подняв к небу свою серую морду, испустил протяжный скорбный вой. В этом звуке было что-то, заставившее Дэвида вздрогнуть. Мукоки, шатаясь, как больной, подошел к саням.
— Нипу-уин-уйю! — сказал он.
Его глаза горели в темноте, как две огненные точки. Дрожь пробегала по его телу. В первое мгновение отец Ролан, казалось, не слышал его слов. Затем он крикнул:
— Ударь их кнутом! Сдвинь их с места!
Индеец повернулся к собакам и стал рассматривать свой длинный бич.
— Нипу-уин-уйю! — снова пробормотал он.
Хлыст просвистел над собаками и опустился на спину вожака. Тот зарычал, затем натянул постромки, и упряжка двинулась дальше. Мукоки побежал вперед и занял свое место.
— Что он сказал? — спросил Дэвид.
— Он суеверен и глуп, — проворчал отец Ролан. — Он говорит, что старый Бобр издал вой смерти.
Они продвинулись еще на сотню шагов, и Мукоки остановил упряжку. Дэвид и отец Ролан подошли к индейцу. Смотря прямо вперед, собаки тихо скулили. Указав на темное пятно, находившееся в пятидесяти шагах от них, отец Ролан сказал Дэвиду:
— Вот хижина Тэвиша. Идемте. Мы узнаем в чем дело.
Мукоки остался у саней. Дэвид и отец Ролан приблизились к странной темной хижине, в которой не слышалось признаков жизни. Взглянув на хижину, Дэвид вспомнил все то, что отец Ролан рассказывал о Тэвише. Его сердце забилось быстрее. Дрожь пробежала по его спине, и его охватил непонятный страх.
— Тэвиш! Тэвиш! — прокричал отец Ролан, и они подошли к самой двери.
— Посмотрите, — обратился отец Ролан к Дэвиду. — От двери недавно отгребли снег. Мукоки просто глуп и суеверен. На мгновение он и меня испугал.
В его голосе слышалось облегчение. Дверь хижины не была на запоре, и отец Ролан решительно распахнул ее. Внутри царила кромешная тьма, но струя теплого воздуха пахнула им в лицо. Отец Ролан рассмеялся.
— Тэвиш, вы спите? — прокричал он.
Ответа не последовало. Отец Ролан переступил порог.
— Он только недавно ушел. В печке еще есть огонь. Мы расположимся здесь, как дома.
Он пошарил в карманах, вытащил спичку, чиркнул ею и зажег маленькую, свешивающуюся с потолка лампу. В ее свете лицо отца Ролана казалось странным и напряженным, а рука, в которой он держал зажженную спичку, слегка задрожала.
— Странно, очень странно, — проговорил он, как бы про себя, а затем прибавил: — Прямо нелепо! Я вернусь к саням и успокою Мукоки. Он дрожит от страха. Он верит, что Тэвиш в союзе с дьяволом. Он говорит, что собаки это знают и предупредили его. Забавно. Ужасно забавно, не правда ли?
Он вышел. Дэвид остался стоять на месте, озираясь при тусклом свете лампы. Ему казалось, что вот-вот Тэвиш вылезет из какого-нибудь темного угла или из-под груды одеял, наваленных на скамейке, стоявшей в дальнем конце комнаты. Он находился в большой комнате, футов в двадцать длиной и почти столько же шириной. Через несколько секунд Дэвид убедился, что он был в ней единственным живым существом, если не считать маленькой серой мыши, которая бесстрашно подошла к самым его ногам. Затем он увидел вторую мышь и третью, вокруг себя и над собой услышал шум, возню и топот крохотных лапок. Хижина была населена мышами, которые без страха двигались около него и, казалось, чего-то ждали. Дэвид так и не сдвинулся с места, пока отец Ролан не вошел снова в хижину.
— Они здесь кишмя кишат, — недовольно проговорил Дэвид, показывая на пол.
Отец Ролан, пришедший, по-видимому, в хорошее настроение, снял рукавицы и весело потирал руки над печкой.
— Любимцы Тэвиша, — усмехнувшись, объяснил он. — Он говорит, что они развлекают его. Мне случалось видеть, как целая дюжина их сидела у него на плече. Забавно, забавно.
Внезапно отец Ролан заглянул в печку.
— Не прошло и часу с тех пор, как он подкладывал дрова, — заявил он. — Удивительно, где он шатается в такое время. Собак тоже нет.
Он внимательно осмотрел стол.
— Ужин не приготовлен. Сковородки вымыты. Мыши голодные. Он должен скоро вернуться. Но мы не станем ждать его: я проголодался.
Говоря все это, отец Ролан накладывал в печку дрова. Мукоки стал вносить в хижину все необходимое для ужина. В его глазах еще светился тревожный огонек. Он двигался бесшумно, словно опасался кого-то разбудить своими шагами. Дэвид заметил, что индеец боялся мышей. Когда они сидели за ужином, мышь пробежала по его рукаву, и он с отвращением сбросил ее.