Девушка на скале
Шрифт:
Дэвид снова взглянул на девушку, в ее глазах светилась тревога.
— Купил он Тару или меня? — настаивала она.
— Откуда у вас появилась такая мысль, что он вас купил? — спросил Дэвид. — Что-нибудь… случилось?
Вторично яркая краска залила ее щеки, а под опущенными ресницами глаза блестели, точно звезды.
— Две недели тому назад он — это животное — схватил меня в темноте, держал меня и целовал!
Вся трепеща, она вскочила и стала перед Дэвидом.
— Я закричала бы, но это случилось в доме, и Тара все равно не смог бы прийти ко мне. Я царапала его, боролась, но он отгибал мою голову, пока мне не стало больно. В тот день, когда он дал моему дяде золото, он снова сделал попытку, но я ударила его палкой и убежала. О! Я ненавижу его! Он знает это. А мой дядя выругал меня за то, что я его ударила. Вот почему я убежала…
— Я понимаю, — проговорил Дэвид, вставая и ласково улыбаясь ей в то время, как кровь в нем кипела. — Теперь вы верите тому, что я рассказывал о карточке? Как она старалась заговорить со мной, сказать мне, чтобы я торопился! Я пришел сюда как раз вовремя, не правда ли? Это будет хорошее развлечение для Брокау. И для вашего дядюшки Гока. Хорошее развлечение, а? — он рассмеялся. — Вы славное существо, Мэдж, и ваш медведь тоже.
Через некоторое время Дэвид снова вспомнил о медведе и, взглянув в его сторону, взволнованно вскрикнул.
Бэри и гризли пристально смотрели друг на друга. Для Бэри это был самый любопытный случай во всей его жизни; распростершись между двумя камнями, он тщетно пытался понять, почему его хозяин не бежит или не стреляет. А Тара медленно приближался к собаке. Его низко опущенная голова самым угрожающим образом раскачивалась из стороны в сторону; его огромная пасть раскрылась. Услышав внезапный крик Дэвида, девушка обернулась и разразилась нежным, как звон колокольчика, смехом.
— Тара не тронет его, — поспешила она сказать, видя беспокойство Дэвида. — Он любит собак. Он хочет поиграть с… как его зовут?
— Бэри. А меня Дэвид.
— Бэри… Дэвид, посмотрите!
В одну секунду девушка очутилась верхом на гризли и вцепилась пальцами в его густой мех. Улыбаясь, она посмотрела на Дэвида. Блестящие волосы окружали ее, подобно облаку, отливавшему в солнечных лучах красными и золотыми огнями.
— Подойдите, — проговорила она, подзывая Дэвида рукой. — Я хочу дать Таре понять, что вы — наш друг. Ведь я, — ее глаза снова потемнели, — выдрессировала его, и надо ему объяснить, что вас нельзя трогать.
Дэвид подошел к ним, не слишком радуясь предстоящему знакомству. Мэдж соскользнула с медведя, без колебания положила свои руки на плечи Дэвида и заставила его наклониться вместе с собой к самой голове и круглым, ничего не выражающим глазам Тары.
В течение нескольких трепетных секунд она прижимала свое лицо к лицу Дэвида и, смотря прямо в глаза Таре, убедительным тоном разговаривала с ним. Дэвид смутно слышал, как девушка убеждала Тару никогда ни в коем случае не трогать этого человека. Он ощущал на шее и лице мягкие волосы, чувствовал теплое, нежное прикосновение ее руки к своей щеке и стоял, не шевелясь. Затем она убрала свои руки с его плеч, и он выпрямился.
— Теперь он уж вас не тронет, — торжествующе воскликнула девушка.
Ее щеки покрылись румянцем, но не румянцем смущения. Она сейчас так сильно напоминала ребенка; и в то же время Дэвид не мог не видеть в ней женщины, и его собственные щеки горели. Он заметил, как на ее лице внезапно появилось новое выражение: она смотрела на его тюк.
— Мы ничего не ели с тех пор, как убежали, — просто проговорила она. — Я голодна.
Она произнесла последнюю фразу таким детским тоном, что Дэвид почувствовал сильное желание не как женщину, а как ребенка сжать ее в своих объятиях. На одно мгновение это желание всецело поглотило его, и девушка подумала, что он ждет объяснений.
— Я привязала наш узелок на спину Тары, и мы потеряли его ночью, когда карабкались по горам. Дорога шла так круто, что местами мне приходилось прибегать к помощи Тары и он тащил меня вверх.
В одну секунду Дэвид подскочил к своему тюку, распаковал его и стал выкидывать на песок вещи. Девушка наблюдала за ним полными нетерпения глазами.
— Кофе, грудинка, овсяная лепешка и картофель, — перечислял он свои небольшие запасы. — Теперь надо развести костер.
Прежде чем Дэвид успел подняться, Мэдж уже перебегала с места на место, собирая на песке сухие сучья. Он несколько секунд стоял, любуясь грациозными движениями ее стройного тела, затем спустился к реке за водой. Пока он ходил, его мозг быстро работал. Мэдж, несмотря на свой возраст, еще совсем ребенок; ему казалось, что, убегая, она не вполне сознавала, какая ей грозила опасность. Он догадывался, что столько же, сколько за себя, она боялась за Тару. Когда она спрашивала о том, почему она принадлежит Брокау, может ли мужчина купить девушку, — ее глаза выражали не страх, а, скорее, удивление, недоумение. Он не сомневался в том, что «животное», о котором она ему говорила, добивается ее. Купить ее? Конечно, там в Штатах в больших городах подобные вещи происходили сотни, тысячи раз, происходят каждый день; но он с трудом мог представить себе, что это возможно здесь, среди сильных людей, живущих в постоянной борьбе с природой. Вероятно, в Гнезде есть и другие люди кроме этих двух, внушающих девушке ненависть и страх, — ее дяди Гока и «животного» Брокау.
Когда Дэвид вернулся, Мэдж уже набрала небольшую кучу сучьев и сухого мха. Тара лениво растянулся на солнце, а Бэри все еще лежал между двумя камнями и не спускал с него глаз. Прежде чем разжечь костер, Дэвид разостлал одеяло и усадил на него девушку. Пока он хлопотал у костра, она не сводила взгляда с его лица. Он готовил обед и в это время успел ее о многом расспросить. Он узнал, что Гнездо принадлежит Гоку, который получил разрешение открыть там торговлю. К своему величайшему удивлению, Дэвид оказался вовсе не на Файрпене. Файрпен находился за цепью гор; к северо-западу от него жило довольно много индейцев. Девушка рассказала, что в Гнездо часто приходят люди с реки Тэки и с верховьев Юкона. Она думает, что это золотоискатели: Гок так говорил Найзикус — ее тете. Они приходили за виски, всегда за виски. И индейцы тоже приходили за водкой. Это был главный предмет, которым торговал Гок. Зимой он привозил с побережья много саней, нагруженных виски. Некоторые являвшиеся с Севера золотоискатели в большом количестве уносили его с собой. Она не понимала, зачем им так много виски. Выпив совсем немного, Гок превращался в зверя, и Брокау тоже, а индейцы совсем безумели. Гок не разрешает больше индейцам пить в Гнезде. Они должны забирать водку с собой в горы. Сейчас там набралось довольно много золотоискателей с Севера — десять-двенадцать человек. Пока Найзикус, ее тетя, была жива, она не боялась. Но теперь в Гнезде живет еще только одна женщина — старая индеанка, которая стряпает Гоку. Гок не хочет, чтобы другие женщины жили там. Она боится этих людей. Они все дрожат перед Гоком, а она знает, что Гок почему-то боится Брокау. С Найзикус она чувствовала себя счастливой, вполне счастливой. Найзикус научила ее читать, писать. Но когда ее тетя скончалась, все ужасно изменилось, особенно изменились мужчины. С каждым днем она их боялась все больше и больше.
— Ни один из них не похож на вас, — откровенно сказала она Дэвиду, смотря на него блестящими глазами. — Я бы хотела всегда быть с вами!
Дэвид повернулся, чтобы посмотреть, как Тара дремлет на солнце.
Глава XIX. «Я НЕНАВИЖУ ЭТУ КАРТОЧКУ»
Они ели, сидя друг против друга за чистым, плоским камнем, напоминавшем стол. Девушка не пыталась из ложного стыда скрывать свой голод. Дэвид с удовольствием смотрел, с каким аппетитом она уничтожала и грудинку, и овсяную лепешку, и картофель, и кофе, и в то же время сам не отставал от нее. Взглянув на Тару и Бэри, Мэдж произнесла:
— Тара весь день ел корни, но что будет он есть? — и она кивком головы указала на Бэри.
— Он хорошо позавтракал, — успокоил ее Дэвид. — Сейчас он ни в коем случае не будет есть: он слишком поглощен медведем.
Когда девушка с легким вздохом удовлетворения окончила обед, он спросил:
— Как нужно понимать ваши слова о том, что вы научили Тару убивать? Как вы его обучали?
— Я начала на следующий день после того, как Брокау сделал это… обнял меня и запрокинул назад мою голову! Уф! Его лицо было ужасно, когда оно приближалось к моему! — она вздрогнула. — Потом я мыла свое лицо, хорошенько терла его, но все еще чувствовала это прикосновение. Я еще и теперь чувствую! — Ее глаза снова потемнели, как темнеет солнце, когда его закрывает грозовая туча. — Я хотела, чтобы Тара понял, что ему нужно делать. Я украла кое-что из одежды Брокау и унесла его вещи в горы. Я набила их травой и сделала… как это называется? По-индейски это будет исенакусевин…