Девушка, общавшаяся с Богами
Шрифт:
Но мимо поворота к месту тайной казни прошли, не задерживаясь, и Нэзвинг вздохнул: значит, казнь будет прилюдной. На площади перед дворцом. И весь город увидит его позор. Лишь бы Лэнси не пришла. И сыновья. Незачем им смотреть, как вспыхнет и осыплется пеплом их любимый муж и отец.
А если… если Король уже лишил его дворянства, и он уже не лорд? И казнь его будет через повешенье, как обычного простолюдина?
Нэзвинг чуть не застонал: только не это! Болтаться на верёвке несколько дней, чтобы каждый желающий мог бросить в него камень, а вороны клевали его тело… Нет, Король добр и милостив,
…который хотел убить его любимого правнука?!
Король в своём праве, а его, Нэзвинга, дело — с достоинством принять то наказание, которое назначит ему Его Величество.
Занятый тоскливыми мыслями, Нэзвинг даже не заметил, как они свернули в коридор, ведущий в служебные помещения дворца, и очнулся только у кабинета Джэффаса. Главный Королевский Колдун открыл дверь:
— Входи.
Нэзвинг вошёл и непонимающе огляделся. В кабинете больше никого не было, и Нэзвинг вдруг вспомнил, что и по коридору они шли одни, стражники отстали ещё на верхних этажах каземата. В душе шевельнулась слабая надежда, но Нэзвинг придушил её в зародыше. Возможно, Джэффас просто по старой дружбе решил зачитать приговор наедине, а он зря огорчался, что они прошли мимо поворота к тайной площади? Может быть, Король в своём великодушии не отказал ему в милости быть казнённым вдалеке от людских глаз, и Джэффас приведёт приговор в исполнение прямо здесь, в своём кабинете?
— На колени, — скомандовал Джэффас, и Нэзвинг, не задавая лишних вопросов, опустился на ворс мягкого ковра. Сейчас он услышит свой приговор.
— Указ Его Величества Короля Кэтанга Гэйниса Первого, — торжественно прочитал Королевский Колдун, и Нэзвинг замер, сцепив зубы, стараясь не выдать пробежавшую по телу дрожь.
— Я, Гэйнис Первый, Великий Король Кэтанга и присоединённых к нему ближних и дальних пределов, ознакомившись с условиями и последствиями совершённого лордом Нэзвингом преступления против Короны и Короля, приказываю…
Джэффас сделал небольшую паузу, а Нэзвинг облегчённо прикрыл глаза: лордом… значит, удастся избежать казни через повешение. Не будет позора лишения титула сыновьям. И жена сможет ещё удачно выйти замуж, когда вся эта история немного подзабудется. Спасибо Королю…
А Джэффас, внезапно усмехнувшись, продолжил:
— …выслать лорда Нэзвинга в его родовое поместье без права покидать его пределы в течение пятидесяти лет.
И, бросив Указ на стол, весело сказал, отбросив всякую торжественность:
— Поздравляю, Нэзвинг. Ты легко отделался.
Нэзвинг, не веря своим ушам, поднял голову и посмотрел на улыбающегося друга:
— Что?
— Что слышал.
От суровости Джэффаса не осталось и следа.
— Вставай уже. Я должен проводить тебя в поместье. Лэнси уже там, ждёт тебя с нетерпением.
Невероятная слабость прижала к полу. Какое «вставай» — Нэзвинг рукой пошевелить не мог. Только сжимал задрожавшие губы, чтобы не разрыдаться на виду у сочувственно глядящего на него лорда.
Джэффас подошёл к приятелю, положил руку на голову, и Нэзвинг почувствовал, как тёплая волна прошла по телу, успокаивая и наполняя его силой.
— Спасибо, — прошептал он, благодаря сразу всех: Богов, Короля, Джэффаса, проявивших к нему такую невероятную милость.
— Стэнна благодари, — ответил Джэффас, возвращаясь к столу. — Он за тебя горой встал. С Его Величеством спорить вздумал, чуть сам в каземате на цепи не оказался.
— А где он сейчас? — хрипло спросил Нэзвинг.
— Нет его пока в Лэнмаре, дед так рассердился, что в тот же день выслал его из страны, — улыбнулся Джэффас. — Ничего, скоро вернётся.
Нэзвинг тяжело встал, на трясущихся ногах шагнул к столу, опустился на стоящий рядом с ним стул. Если бы его после приговора повели на казнь, он бы и бровью не повёл, настолько уже свыкся с мыслью о неизбежной смерти. А вот от этого неожиданного помилования вибрировала каждая клеточка расслабляющегося тела, дрожали руки и подгибались колени.
— А на Короля не сердись, — строго сказал Джэффас. — Он тебя раньше не выпустил из каземата потому, что за твою жизнь опасался. Заколдовал тебя кто-то из свиты Йонтарреса, и пока они были здесь, тебя бы убили, едва бы ты из дворца вышел. Поэтому Его Величество и держал тебя в безопасности, под охраной. Ну, а ещё, конечно, гневался, не без этого. За то, что ты позволил себе не выполнить его Указ о ментальном щите. Поэтому и навещать тебя запретил, и разговаривать с тобой, пока приговор не зачитаю.
— Я… — задохнулся Нэзвинг от нахлынувших чувств. — Я — сердиться? Да я… я…
Замолчал, кусая губы, с трудом взял себя в руки, усмехнулся неловко:
— Расклеился я что-то в каземате. Слишком сыро, видимо, было.
Встал со стула, опустился на одно колено и, склонив голову, произнёс:
— Лорд Джэффас, передайте, пожалуйста, Его Величеству, что я получил хороший урок. И что я — навеки его преданный слуга. А если ему понадобится моя жизнь, отдам её, не задумываясь, по первому его слову.
Поднял голову и твёрдо добавил, глядя в глаза лорду:
— А Стэнну скажи, что я готов принести ему вассальную клятву.
— Скажу, — кивнул Джэффас. — Только вряд ли она ему понадобится. Стэнну нужны друзья, а не вассалы. А сейчас вставай, идти пора. Король приказал, чтобы к полудню духу твоего в Лэнмаре не было. Да и Лэнси заждалась. Вещи твои уже перевезли, Лэнси несколько дней этим занималась. Щит над домом и садом я вчера поставил, так что в поместье ты будешь в безопасности. Главное, хотя бы пару лет из-под щита не выходи. Скучновато, конечно, будет, но уж потерпи, раз в такую лужу сел.
Нэзвинг встал:
— Я готов.
И хмуро добавил:
— Если бы ты знал, Джэф, как мне сейчас стыдно. Как мальчишка, попался.
— Главное, что закончилось всё хорошо, — серьёзно ответил тот. — Все живы остались. А с остальным — разберёмся.
И пошёл к дверям, выводя друга за пределы зачарованного от магического проникновения замка, чтобы уйти в поместье Личным Путём.
Селена.
На следующее утро мы вернулись в Лэнмар, и Стэнн, наскоро позавтракав, умчался во дворец докладывать о выполнении возложенной на него миссии, а я осталась рассказывать леди Икэссе, как мы провели эти десять дней. А закончив говорить, спросила: