Девушка с голодными глазами
Шрифт:
В баре было полно американцев, немцев, австралийцев, которые налитыми кровью пьяными глазами жадно следили за танцем. Время от времени кто-то из них помахивал перед носом танцовщицы мятой купюрой в пятьсот бат. И тогда девушка спускалась с подиума, постреливая накрашенными глазками в сторону администратора, а ее место тут же занимала другая танцовщица.
– Отсюда можно покупать девушек, – объяснил Миша. – Это у них называется short time. Платишь bar fee, примерно тысячу бат. И еще столько же – самой девчонке.
– Меньше двух тысяч рублей, – обескураженно заметила я.
– Для Таиланда это дорого, – усмехнулся Миша. – Если договориться с девушкой напрямую, то можно обойтись и десятью долларами. Все они
Тут мне бы поинтересоваться, откуда Мише известны такие подробности из жизни тайских продажных женщин, но я деликатно промолчала. Мы были вместе от силы месяц, имела ли я право мучить его глупыми подозрениями? Может быть, он прочитал все это в путеводителе, может быть, ему рассказали друзья.
Я заказала еще один коктейль и принялась разглядывать посетителей.
Здесь было очень много «смешанных» пар – европеец плюс тайская женщина. Держались они не как проститутка и клиент, а как истинные влюбленные. Что-то друг другу шептали, целовались, держались за руки, заговорщицки похохатывали, и, казалось, им было наплевать на весь остальной мир. Я подумала было, что это молодожены, но Миша, ухмыльнувшись, объяснил, что иные европейцы, брезгующие одноразовыми проститутками, покупают себе красивый курортный роман.
– Так странно… – протянула я. – Но эти девочки выглядят искренне довольными. Посмотри вон на ту, которая обнимает плешивого жирного немца! Да у нее счастье в глазах!
– Поэтому тайские проститутки и пользуются таким бешеным спросом, – объяснил Миша. – Они выполняют свою работу на совесть, в том числе и эмоциональную ее часть. Это тебе не наши курвы – «в губы не целовать», «не разговаривать», «за анальный секс тройной тариф».
– Миш, – наконец не выдержала я, – а ты-то почему так хорошо в этом разбираешься? Тебе часто приходилось проституток покупать?.. Так странно, мы вместе, но я почти ничего о тебе не знаю.
– Ты знаешь, что я хорош в постели, и это главное, – отшутился он, поцеловав меня в шею.
– А тебе раньше приходилось в Таиланде бывать? – гнула я свою линию.
– Пару лет назад. В Бангкоке, – неохотно признался он, – и еще один раз на Ко Самуи.
– И у тебя были тайские женщины???
– Вер, ну что ты начинаешь, – поморщился он.
– Нет, правда! Я не из ревности спрашиваю, а из любопытства.
– Ничего себе любопытство… Ну были, конечно, – он отвернулся и посмотрел на подиум, на котором извивалась беловолосая красотка, – ни один мужчина, который приезжает сюда один, не сможет устоять.
Я удивленно огляделась по сторонам. Вот это заявление. Тайские красотки были похожи на куколок, на экзотических тропических птиц, и что-то в них, несомненно, было, но… У них же фигуры девочек-школьниц, ни груди, ни попки, ничего! Может быть, таким образом мужчины сублимируют желание переспать с малолеткой? Какие крошечные у них ладошки, ступни, какие тонкие высокие голоса, какие детские коленки…
– У них идеальные тела, – тем временем, к моему удивлению, продолжил Миша, – я никогда не встречал такого тела у европейской женщины. Даже наши манекенщицы по сравнению с тайками рыхлые коровы.
Я ушам своим не могла поверить.
– Миш, но… Они, конечно, хорошенькие, но у них нет вторичных половых признаков! По крайней мере, у тех из них, кто не подсуетился насчет силиконовой груди!
– Да все у них есть, – раздраженно поморщился мой спутник, – зато у них до сорока лет кожа гладкая, как у девочек. По их внешности невозможно определить возраст. У них не бывает дебелых ляжек, растяжек, вислой груди. Все такое аккуратное,
Я промолчала. Если он из любителей мальчишеской бесполой красоты, то… то какого хрена он делает со мной? Как он мог заинтересоваться такой женщиной, как я, как?! Или я ему и не нравлюсь вовсе, просто со мною весело, легко… Черт побери, опять меня косвенно упрекают лишним весом! Наверное, Нинон права, и мир правда сошел с ума.
– Вер, не грузись, – Миша, видимо, прочитал мои мысли, – ты тоже очень красивая. Поэтому я в тебя и влюбился. Поэтому и приехал сюда с тобой.
– Влюбился? – я подняла на него глаза. – Ты никогда не говорил, что…
– И не думал, что скажу это в такой идиотской ситуации, – рассмеялся он, – но ты сама виновата. А теперь давай выпьем за это шампанского и перейдем в другой бар, а то здесь становится скучновато.
И пусть этот разговор оставил где-то на дне моего сердца нехороший свинцовый осадок, и пусть несмотря на Мишино несвоевременное признание между нами просвистел ледяной сквознячок взаимной неловкости, я постаралась взять себя в руки. Позволила опоить себя дешевой розовой шипучкой. Что-то ему рассказывала, над чем-то мы вместе смеялись. Тему проституции интеллигентно обходили, барных девиц больше не обсуждали, хотя я все равно краем глаза на них посматривала, недоумевая – ну неужели он может считать этих кузнечиков идеалами женщин?
В какой-то момент Миша оставил меня одну, устремившись в глубину бара, где мигали неоновые буквы WC. Воспользовавшись паузой, я извлекла из вечерней бисерной сумочки зеркало, чтобы немного привести в порядок «поплывшее» от удушающей жары лицо. Промокнула лоб влажной салфеткой, подправила подводку на глазах, расчесала слипшуюся от влажного воздуха челку.
И вдруг почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд.
Удивленно вскинула глаза – рядом со мною стояла та самая платиновая блондинка в купальнике, на которую я обратила внимание, еще когда она извивалась на шесте. Перехватив мой вопросительный взгляд, она отвернулась, присела на соседний стул и неожиданно низким для азиатки голосом попросила сигарету. Что-то в ее манере поведения меня сразу насторожило, но я не видела иных причин ей отказать, кроме своей дурацкой мнительности, которую вообще лучше не брать в расчет. Я протянула ей открытую пачку Vogue, она с нарочитым простодушием, за которым угадывалась элементарная наглость, вытащила сразу три сигареты – одну томно прикурила, одну через барную стойку протянула подруге, третью спрятала за ухо.
– Спасибо. Я уж думала, время остановилось, и моя смена не закончится никогда. Устала, как чернорабочий.
Она проговорила все это, глядя в пространство прямо перед собой, но я поняла, что обращается девчонка ко мне, ибо других иностранцев поблизости не наблюдалось. Ее английский был безупречным, что нехарактерно для тайцев с их плавным мяукающим произношением, которым они, словно хитроумным шифром, засекречивают чужеземные языки. Понять, что говорят официанты, горничные, пляжные спасатели, было невозможно, а эта девчонка шпарила по-английски так, словно ей довелось учиться в Оксфорде. Подумав, я сказала ей об этом. Она повернула ко мне усталое накрашенное лицо и вдруг улыбнулась так широко, белозубо и искренне, что сразу показалась мне красавицей. У нее было странное, гипнотическое обаяние. Вроде бы еще пять минут назад она казалась мне тощей обезьянкой в неуместно «взрослом» для ее подростковой фигуры купальнике, и если бы не скандинавски платиновая волна волос, я бы вряд ли на нее обратила внимание. Но стоило ей посмотреть на меня своими каре-зелеными бархатными глазами, стоило растянуть полные, липкие от розового блеска губы в улыбке, стоило заговорить, обращаясь непосредственно ко мне, сверля меня одновременно нахальным и бесхитростным взглядом, как я растаяла и пропала.