Девушка с холмов

Вильямс Чарльз

— Не знаю.

— Ты научилась этому в школе?

— Чему научилась в школе? — спросила она, не глядя на меня.

— Как шить платья и все такое.

— Нет.

Я вышел и закрыл дверь. Разговорить ее было невозможно.

Глава 9

В апреле дни становились длиннее, еще длиннее — в мае, еще длиннее — в июне, но они никогда не бывают достаточно длинными. Дни начинаются с росы на траве и длинных теней во время восхода солнца и заканчиваются жалобными криками козодоев в долине и ласточками, которые кружатся и ныряют в воздухе в сумерках. И весь день в течение жарких, потных часов продолжается работа.

Я

похудел и стал крепче. Но я чувствовал себя лучше, чем когда-либо, лучше, чем когда учился в колледже, лучше даже, чем когда играл в футбол и занимался боксом. Я начал снимать рубашку сначала на несколько минут, постепенно продлевая время, пока не загорел дочерна. Уже в детстве мне нравилось работать. Я любил уставать как собака и испытывать мирное чувство приятного изнурения в конце дня. Мысли становились спокойными, и, потягиваясь в темном коридоре и слушая, как Хелен и Джейк разговаривают на кухне, я испытывал ощущение абсолютного комфорта. А после того как они уходили в свой маленький домик, я шел к колодцу. Там, раздевшись, я наливал ведро холодной воды, смывал с себя пот и пыль. Прямо под открытым небом, в темноте июньской ночи. Потом я возвращался в дом, голый, в одних ботинках. Вытягиваясь на чистой простыне, решал вопрос, действительно ли я так хочу выкурить сигарету, что ради этого стоит вставать, или лучше заснуть? Иногда я думал о Ли и Мэри, о том, что будет с Ли дальше. Но это были короткие мысли, и посреди них я засыпал, даже не успев подумать об Анджелине. Это было чудесное чувство изнеможения.

Я снова встретил ее в июне. Я работал с культиватором, и, когда дошел до конца полосы и повернулся, она стояла на опушке леса. В шляпе с большими, защищавшими от солнца полями, она держала в руках бадейку, наполовину наполненную ежевикой. На ее голых загорелых ногах виднелись красные полоски царапин.

Я остановил мулов и вытер с лица пот.

— Привет, — сказал я.

Она взглянула на меня с отвращением. С непокрытой головой, я был голым по пояс, загоревшим до черноты и блестящим от пота. Мои руки посерели от толстого слоя пыли.

— Тебе, похоже, это нравится.

— Да, и что?

— Заниматься фермерством без особой на то нужды просто ненормально. Наверное, твои мозги спеклись на солнце. Если они только у тебя вообще когда-нибудь были.

— А тебе никто никогда не говорил, — спокойно спросил я, — что тебя стоит как следует отхлестать ремнем по хорошенькой заднице?

— А не пошел бы ты сам в задницу, — ответила она злобно. — Тебе подходит быть фермером.

— По-твоему, фермер — это вроде как преступник?

— Нет, скорее идиот. Ли прав, говоря, что ты зря потратил четыре года на учебу в колледже.

Тут она поняла, что сказала лишнее. Но было уже поздно.

Я оставил культиватор и направился к ней.

— Кто? Кто тебе это сказал? Где ты видела Ли?

Она отпрянула:

— Это не твое собачье дело!

— Как сказать! — возразил я. — Ты, проклятая маленькая телка! Ли женат. И он пока жив. Но если он будет с тобой валандаться, и то, и другое перестанет быть правдой.

Она выглядела как загнанная старая енотиха. Прислонившись к высокому ясеню и выставив вперед, как оружие, бадейку, она готова была ударить меня, если я подойду.

— Кто сказал, что я его видела? Может быть, я получила от него письмо!

— Да, как же! Ли в жизни не написал ни одного письма!

— Почему ты лезешь в мои дела?

— Маленькая шлюшка! Я оборву тебе уши! Она посмотрела на меня с открытой неприязнью и быстро скрылась в кустах.

За эти месяцы у меня составилось впечатление о Джейке Хобарде как о человеке

цельном и к тому же двужильном. Для него дни никогда не были слишком длинными. Он вкалывал с рассвета до заката за парой резвых мулов. А потом на всю ночь, один или два раза в неделю, отправлялся на охоту на лис. Он обычно шагал за культиватором широкими шагами, напевая и разговаривая с большим Лу и Ледифингер с любезной фамильярностью: “Эй, черт побери, Лу, ты, большой мулоголовый тупой ублюдок! Если ты еще раз собьешься, я с тебя живого шкуру сдеру! У меня нет времени так прохлаждаться. Среди хлопка полно сорняков, а ты тащишься, как та старая чушка в загоне”.

Был июнь. Пахота закончилась, и я гонял культиватор по двенадцатиакровой полосе поля в долине. Солнце хоть уже и клонилось к западу, но палило так же, как в полдень. Легкий ветерок сдувал пыль, которую мы поднимали. Среди деревьев жужжала саранча, налетая со стороны холмов.

Я остановился в конце полосы и повернулся. Джейк к этому времени уже заканчивал десятую или одиннадцатую полосу.

— Давай пойдем попьем, Джейк! — крикнул я.

Мы замотали ремни вокруг ручек культиваторов и направились к небольшому ручейку на краю поля. Здесь была тень, и мне сразу стало зябко в мокрой от пота одежде. Напившись из маленького водоема, мы легли на песок. Джейк вытер лицо кусочком пакли. Ею он протирал коричневого мула. Через какое-то время он вдруг улыбнулся:

— Дела идут неплохо. Боб. Хлопок будет здесь хорошо расти. И он будет прекрасным и чистым.

— Поле хорошо выглядит, правда? — поддержал его я. — Мне кажется, мы с тобой справились.

Мы немного полежали молча, получая удовольствие от отдыха и прохлады. Один или два раза мне показалось, что Джейк хочет заговорить. Но, похоже, он не знал, с чего начать.

— Послушай, Боб, — наконец произнес он.

— Что, Джейк?

— Я привык всегда заниматься только своими делами. Хочу сказать, хоть у меня и длинный нос, я не привык совать его в чужие дела.

— Это очень лестно характеризует тебя, Джейк. Но все же, в чем дело?

— Я подумал, что, может быть, мне следует тебе сказать это. Но, конечно, это не мое дело, и, если что, я сразу заткнусь. Речь идет о твоем брате. Его ведь зовут Ли, не так ли?

— Верно.

— Понимаешь, я слыхал, что, когда речь идет о девчонках, он просто конь. Но я не об этом. Я всегда считал, что человек должен получать все, что он может получить, и там, где ему это удается. Это его дело, если только… — Здесь он посмотрел на меня, и глаза его внезапно стали серьезными. — Если только он не брат твоего хорошего друга и дело не идет к тому, что его могут убить. Тогда об этом следует предупредить.

Закурив, я помедлил:

— Ладно, Джейк, рассказывай.

— Ну, ты знаешь, прошлой ночью я охотился с Сэмом и ребятами Раккер. Это было за землей Сэма. Около полуночи парни Раккер отправились домой, а Сэм и я пошли вон по той дороге. Я шел немного впереди Сэма, пока мы не подошли к тропинке, которая ведет от его дома к большой дороге. Это там, на песчаном холме, среди сосен. Ну так вот, когда я дошел до дороги, я увидел машину с выключенными фарами. Примерно в ста футах от себя. Вдруг собака Сэма взвизгнула, и человек в машине меня заметил. Луна-то светила слабо. Он тут же включил мотор и рванул как бешеный по дороге. Когда машина уже исчезла за поворотом, я увидел, что Сэм бежит следом за мной. Он не видел, чья это машина, но я разглядел достаточно ясно. Это был большой род-стер марки “бьюик”. Машина твоего брата. Я не ошибаюсь. Но Сэму я сказал, что не знаю, что это за машина. Он вроде успокоился, и мы об этом больше не говорили.