Девушка с конфетной коробки
Шрифт:
Но, уехав, он оставил вместо себя сдержанного, немногословного, но на редкость ушлого и въедливого типа по имени Эмпедокл. Очень быстро выяснилось, что у себя на родине он возглавлял следственную службу, после чего величественный дарсианец, оставив за собой внешнюю сторону, передал все полномочия этому самому Эмпедоклу.
Этим самым была похоронена надежда ректора спустить всё на тормозах. Занудный сальвинец организовал правильное следствие, даром что Круг Истины не стал задействовать. Он с порога отмёл и идею, что злодеи не могли находиться
Он изучил бумаги, на основании которых организовывалась экспедиция, и приказал найти тех, кого до сих пор не занесло в Оджалис. Первым долгом Эндора Кассийского, а ещё тех, с кем упомянутый маг вёл переписку в луны, предшествующие его отставке. Пока же эти лица не были найдены, следовало опросить всех участников: может, кто-то что-то заметил или был нечаянным свидетелем.
Так что торжище на площади шумело, а в ратуше шли допросы.
Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Не в пещере, это точно. Всё вокруг светилось мягким желтоватым светом, как будто меня окутывал колдовской туман. Не было ничего, кроме этой светящейся желтизны, сквозь которую ко мне долетали звуки. Кажется, кто-то разговаривал, но слов я разобрать не могла, кроме моего собственного имени.
Женский голос произнёс
— Адель…
И вдруг в голове прояснело. Я вспомнила! Мы же выбрались из этих клятых пещер! Я и Алан! Только угодили в ещё худшую ловушку. Мне казалось, что мы там и умрём, но когда я уже расставалась с жизнью, Алан крикнул что-то о спасении. Оно, кажется, пришло.
Кто, что, как — не знаю, но мы больше не в ловушке, я уже не умираю, а это желтоватое — просто полог палатки, через который просвечивает солнце. Я поморгала, чтобы зрение стало яснее, и тут же получила реакцию:
— Дей, Дей, скорее сюда! Кажется, она пришла в себя! Моргает!
Голосок такой знакомый… Зелинда, кажется? Но откуда? Неужели мы всё это время бродили кругами и оказались в нескольких шагах от собственного лагеря?
Мои моргания оказали на зрение положительное действие, потому что склонившуюся надо мной Дейдру я увидела очень ясно и отчётливо. Хотела задать ей вопрос, но губы, в отличие от глаз, не захотели слушаться. Да и язык во рту распух и не ворочался, так что с речью у меня ничего не вышло. Стало так обидно, что потекли слёзы, от которых Дейдра стала расплываться и двоиться.
— Ну вот, я думала, она обрадуется, а она плакать, — ласково, но насмешливо сказала ведьма, — ну-ка, попей.
Я не знала, как дать ей понять, что у меня рот не открывается, но это оказалось излишним. Мои губы раздвинул носик фарфорового чайничка для заварки и в рот потекла вода. Не зелье, не отвар, а чистая и холодная родниковая вода, о которой, оказывается, я мечтала. Под её влиянием разлепились губы, язык вошёл в берега и я снова получила способность произносить членораздельные звуки. Когда жидкость в чайнике закончилась, мне удалось произнести:
— Где мы? И где Алан?
— Алана ищет! — неизвестно чему обрадовалась ведьма, — Тут твой Алан, всё с ним в порядке. Очнулся, напился, наелся и спит.
— Где мы? — повторила я.
На более сложные вопросы сил пока не было, но прояснить самое главное требовалось как можно скорее.
— Трудно сказать, Адель, — вздохнула Дейдра, — далеко в горах, где-то севернее территории Гремона, это всё, что я могу тебе сейчас сказать. Если тебе это так важно… Начнёшь вставать, Элиастен покажет тебе наше местоположение на карте, он каждый день определяет координаты.
— Откуда здесь вы? — выдавила я из себя последний вопрос.
— Пришли за вами, — прозвучал ответ ведьмы, — И поверь мне: очень вовремя. Ещё немного и тебя было бы не спасти. А без тебя Алану жизнь не мила, так что трупов было бы двое. Кстати, вспомни: вы с ним были близки? Или ты так и носишься по горам со своей девственностью?
Я не хотела отвечать на этот вопрос, хотя помнила момент нашей близости во всех подробностях. Весь путь под землёй слился в один общий ужас, а вот ласки Алана на своей коже я ощущала, как будто всё произошло только что.
В губы мне снова ткнулся носик чайника, на этот раз с восстанавливающим зельем, запах которого я ни с чем не спутаю.
— Ладно, я всё поняла, — хихикнула на этот раз не Дей, а Зелинда, — пей и спи, набирайся сил. Три дня тебе на восстановление, а потом домой.
Последние слова я даже не восприняла, вспомнила их потом, через несколько часов, когда проснулась. Проснулась, а не очнулась! Разбудил меня лёгкий, невесомый поцелуй. Тут уж гадать не приходилось: Алан! Кто ещё мог будить меня таким способом?
На этот раз открыть глаза оказалось в разы легче, но вот видела я значительно хуже. За время моего сна на стало смеркаться, солнце больше не освещало палатку, поэтому удалось увидеть только силуэт, того, кто надо мной наклонился. Конечно же, я не ошиблась. С трудом открыла рот и прошептала так, чтобы он слышал:
— Алан…
Кажется, сделала правильно. Меня чмокнули раз десять, а потом счастливый голос моего возлюбленного произнёс:
— Ты жива, моя радость. Какое счастье. Ну, теперь наши ведьмы живо поставят тебя на ноги.
— А ты? — только и хватило у меня сил спросить.
— А что я, родная? — воскликнул Алан, — Что мне сделается? Уже больше суток скачу диким козликом, а ты пришла в себя только недавно. Ой, да что это я?! Мне же велено было напоить тебя отваром, а я мелю языком от радости, вместо того, чтобы дело делать!
Отвар! Ну конечно!
Алан приобнял меня, чтобы я не лежала, а почти сидела, и стал поить из Дейдриного чайничка, попутно сообщая обо всём, о чём я могла хотеть узнать. В основном описывал команду, которая отправилась в горы на поиски. Оказалось, кроме виденных мною Дейдры и Зелинды, искать нас отправились Элиастен и Хольгер, что не удивило меня ни капли, а с ними принц Александр. Последнее поразило до глубины души.