Девушка-сокол
Шрифт:
— Мне нужно идти, — сказала девочка и низко опустила голову, чтобы Финн не заметил ее смущенный взгляд.
Отойдя на несколько шагов и наконец взяв себя в руки, она улыбнулась и одарила его ослепительной улыбкой.
— Я нашла кречета. Он считается самой умной и целеустремленной птицей. Некоторые даже называют его благороднейшим из соколов.
— Ну, тогда я полагаю, эта птица нашла самую подходящую хозяйку, — ответил мальчик неожиданно охрипшим голосом.
Мэтти почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Она на мгновение закрыла глаза и двинулась дальше.
Глава 8
За тенью — свет
Вскормить
Поднимаясь по лестнице после охоты с Лирой, Мэтти слышала, как шумят остальные соколы в клетках. Их приглушенный клекот, щебет и скрежет когтей казались ей чудесной музыкой, от нее темный камень светлел и рассеивались царившие в замке тени.
Войдя в помещение для птиц, девочка совсем успокоилась. Лишь здесь она по-настоящему чувствовала себя дома. Помещение было круглым и довольно просторным. Несколько насестов торчали по кругу из каменной стены, словно спицы колеса. Лира вернулась на свое место у окна. Рядом сидела пустельга Моргана, за ней Улисс, Мох и, наконец, Календула.
Стена круглого помещения была поделена на три части. Птицы занимали наибольшую из них, примерно в половину круга. Две остальные части были равны между собой. В одной находились столы с различным снаряжением для соколиной охоты: ремешками, коробками с иглами для вставки перьев, натертыми воском нитями, несколькими горшками с мазями, порошками и маслами, небольшими ножами, а так же плоским камнем, на котором резали мышей, чье мясо входило в ежедневное птичье меню. Иногда, если повезет, в мышеловки попадались и небольшие крысы. Сбоку от этих столов находились два больших бассейна для купания птиц. Один был наполнен водой, другой — песком для сухих зимних ванн. Над столами было вбито несколько колышков, на которых висели путы. А еще выше находилась полка с маленькими красивыми кожаными колпачками. Некоторые из них были уже очень старыми, прослужившими долгие годы. Все они были раскрашены в цвета герба Фитцуолтеров — малиновый и зеленый. А в третьей части было место для самой Мэтти. Там стояла кровать, помещенная в стенную нишу, и ванна, а в стене было несколько выступов.
В двадцати футах от пола, под конической крышей башни, находилась платформа, на которой стояли клетки. Мэтти соорудила ее с помощью Финна. Это было очень удобное место для линяющих птиц — в этот период они становятся привередливыми, а иногда и вздорными. Значит, следовало держать их отдельно от прочих хищников.
Мэтти регулярно следила за чистотой в помещении. На полу под насестами толстым слоем были насыпаны опилки и стружки, оставшиеся с тех дней, когда в замок приходили работники для рубки дров. Девочка покрывала эти опилки тростником и сухой травой — шалфеем, ромашкой, зверобоем и мелиссой — и регулярно меняла их. Она постоянно отскабливала насесты и ежедневно подметала пол, а каждую неделю оттирала камни. Птицы были ухоженными и опрятными, их клювы и когти сверкали. Когда черенки перьев изнашивались, Мэтти укрепляла их тканью, смоченной в горячей воде. Если перо ломалось, она вставляла другое, из запасных, бережно хранившихся в специальной коробке. Это помещение казалось девочке самым прекрасным на свете, и она бы вообще не выходила оттуда, если бы не соколиная охота в Барнсдейлском лесу и не встречи с друзьями. Здесь царил порядок, к живым существам относились с заботой и уважением. И Мэтти казалось, что такая же гармония наступит в стране, когда на трон взойдет Ричард.
Прошло уже более двух недель с тех пор, как она принесла Календулу в замок. И за это время девочка проводила с нею почти каждый час, уходя лишь для того, чтобы поесть. Она чувствовала, что Лира и Моргана слегка завидуют новенькой. Улисс же был необычайно терпелив и уравновешен. Они с Мохом будто понимали, насколько трудно вырастить молодого сокола. Сапсан особенно хорошо знал, что значит учить молодежь — ведь он учил саму Мэтти. Его преданность была безграничной, почти родительской, и все, что было дорого девочке, было безоговорочно дорого Моху.
Когда Мэтти нашла Календулу на лугу, трудно было сказать, выживет ли птица. Ей требовались любовь и забота. Голод, заметный по прожилкам на ее голове, ослабил каждое перышко птичьего тела.
Если Календулу и тренировали прежде, то это ничего не значило. Мэтти пришлось все начать заново — закрывать ей глаза колпачком, ухаживать за ней каждое свободное мгновение, постоянно разговаривать с ней, чтобы приучить к своему голосу. Мэтти старалась кормить новенькую самыми толстыми мышами, но кормление кречета — не такая простая штука. Отец объяснил ей, что питание птицы должно строго меняться в зависимости от ее роста, поскольку у нее активная натура и быстрое сердцебиение. Нужно каждый день подсчитывать рост путем измерения крыльев и после этого взвешивать пищу. Так что за прошедшие две недели Мэтти сильно подтянулась в математике.
Однако кречет бросал ей вызов при любом удобном случае. И хорошо, что девочка жила рядом с птицами и могла оставаться рядом с Календулой всю ночь. В первые недели это было особенно необходимо, так как они были наиболее критическими для всего обучения. Во время этих долгих бессменных дежурств Мэтти часто думала о странном разговоре с Финном в тот день, когда она нашла кречета. Тогда она была уверена, что остроумно пошутила, а теперь ей так уже не казалось. А потом Финн прикоснулся к ней, потрогал прядь волос за ухом. Этот момент все повторялся и повторялся в ее сознании. Вспоминая об этом, она невольно вздрагивала. Слова почти забылись, но тон, которым они были произнесены, остался в памяти. Он был каким-то непривычным, в нем совсем не чувствовалось ни обычного зазнайства, ни подшучивания, ни насмешки. Финн говорил совершенно серьезно, что бывало с ним крайне редко. И кажется, они оба выросли и как-то изменились.
Сейчас Мэтти было уже двенадцать с половиной, и за прошедшие годы она еще сильнее сроднилась с птицами. Теперь они узнавали ее голос и даже дыхание. Между девочкой и ее подопечными установились таинственная связь и доверие, о которых сокольничий может только мечтать.
Календула тоже начала сближаться с Мэтти. И хотя кречет оставался еще неприрученным, между ними росло взаимоуважение. После третьей недели тренировки птица перестала сердиться и нервничать и прижималась к девичьей ладони, ища у нее защиты.
Теперь Мэтти, осторожно приближаясь к кречету, ворковала и пела.
— Календула! — шептала она. — Календула!
Ах! Маленькая головка в колпачке поворачивалась к ней, раздавался шорох перьев. Заметив кожаную перчатку, птица поднимала ногу, готовая шагнуть на руку хозяйки. Это был очень добрый знак.
До Мэтти доносилось негромкое воркование Морганы и Лиры. Хотя они обе вчера уже были на охоте, им хотелось особого внимании. Девочка понимала, что они говорили: «Она больше даже не глядит на нас, правда?»
Было слышно, как Мох пытается угомонить их, терпеливо шурша перьями. «Ку ту пшоу гру гру». (Это очень важно. Деликатный пункт в тренировке кречета.) Мэтти согласно кивнула. Улисс обратился к Лире и Моргане с резким клекотом: «Ки ки как ки как…»(Вы ничего не знаете о тренировке и дисциплине. Вы забыли собственное прошлое, когда лорд Уильям потратил на вас сотни часов. Будьте же чуточку милостивее, неблагородные и неблагодарные вы создания!) Пристыженные Лира и Моргана успокоились и сели на место.