Девушка в башне

Арден Кэтрин

спину коня.

– Нет, – сказала она. – Не боюсь.

Но она пискнула и сжала коня, когда он пошевелился, вздохнув. Вася улыбнулась,

забралась на ограду и устроилась за племянницей.

– Как мы выберемся? – спросила деловито Марья. – Ты не открыла калитку, – она

охнула.

Вася за ней смеялась.

– Держись за гриву, – сказала она. – Но постарайся не дергать.

Марья молчала, две ладошки крепко сжали гриву. Соловей побежал. Марья быстро

дышала.

Вася склонилась вперед.

Девочка запищала, когда конь сделал три прыжка, разбегаясь, и с сильным толчком

перемахнул ограду, легкий, как листик.

Они приземлились, Марья смеялась.

– Еще! – завопила она. – Еще!

– Когда вернемся, – пообещала Вася. – Нужно посмотреть город.

Уходить было просто. Вася скрыла Марью плащом, держалась теней, и страж

поспешил открыть врата. Их делом было выпускать людей.

За воротами пробуждался город. Звуки и запах выпечки терзали утреннюю тишину.

Группа маленьких мальчиков играла на снежной горке на рассвете, пока старшие еще не

прогнали их.

Марья посмотрела на них, когда они проезжали мимо.

– Глеб и Слава делали горку вчера, – сказала она. – Няня говорит, что я слишком

взросла для салазок, но мама пока не решила, – ребенок звучал грустно. – Мы не можем

там поиграть?

– Не думаю, что твоя мама одобрит, – с сожалением сказала Вася.

Над ними за стеной кремля виднелся кусочек солнца, медного кольца. Оно

возвращало краски церквям, и серый свет убегал, мир сиял зеленым, алым и синим.

Сияло и лицо Марьи в свете солнца. Это было не волнение из–за пробежки по башне

матери, а радость сильнее и тише. Солнце блестело в ее темных глазах, и она запоминала

все, что видела.

Соловей шел, бежал и мчался по просыпающемуся городу. Они спускались мимо

пекарен, таверн и саней. Они прошли уличную печь, женщина жарила блины. Вася

слушалась голода, спустилась на землю. Соловей любил блины, так что с надеждой пошел

за ней. Повариха, не отводя взгляда от огня, ткнула ложкой в нос коня. Соловей

недовольно отпрянул, вспомнил, что сбросит маленького пассажира, если встанет на

дыбы.

– Нет уж, – сказала женщина коню. Она погрозила ложкой. Он был выше нее. – Ты

бы смог съесть горку, судя по твоему размеру.

Вася подавила улыбку и сказала:

– Простите его, ваши блины так вкусно пахнут, – и она купила большую стопку.

Повариха растрогалась и добавила несколько.

– Вам не мешало бы поправиться, юный господин. Но ребенку много не давайте, – и

она со снисхождением даже накормила Соловья из своей руки.

Соловей не дулся, он нежно поймал губами ее руку, понюхал платок, и повариха

рассмеялась и оттолкнула его.

Вася снова забралась, девочки ехали и ели, пачкаясь. Соловей с надеждой

оглядывался, и Марья угощала его кусочками. Они двигались медленно, смотрели, как

город пробуждается.

Когда стены кремля возникли перед ними, Марья склонилась, раскрыв рот, прижав

руки в масле к шее Соловья.

– Я видела их только издалека, – сказала она. – Я не знала, какие они большие.

– И я, – призналась Вася. – До вчерашнего дня. Подойдем ближе.

Девочки миновали врата, и теперь Вася удивленно вдохнула. На площади у ворот

кремля был рынок. Торговцы расставляли прилавки, люди громко здоровались и дули на

руки. Их дети бегали, вопя.

– О, – Марья озиралась. – О, смотри на те гребни! А ткань! Костяные иглы и седла!

И не только. Они миновали продавцов пирожков и вина, дорогого дерева и кувшинов

из серебра, воска, шерсти, тафты, консервированных лимонов. Вася купила лимон,

радостно понюхала, укусила, охнула и поспешила отдать Марье.

– Так это не едят, а добавляют немного в суп, – Марья радостно нюхала лимон. –

Они добираются сюда год и день. Дядя Саша рассказывал.

Девочка озиралась с интересом, как белочка.

– Зеленая ткань! – восклицала она. Или: – Смотри, гребень в виде спящего кота!

Вася жалела из–за лимона. Она заметила табун лошадей на южной стороне площади.

Она повела Соловья посмотреть.

Кобылица позвала жеребца. Соловей радостно выгнул шею.

– Теперь ты захотел гарем? – тихо спросила Вася.

Погонщик лошадей сказал, глядя:

– Юный господин, не ведите сюда коня. Он распугает моих.

– Мой конь тихо стоит, – Вася старалась изобразить наглость богатого боярина. – А

ваши меня не волнуют, – но его лошади начали шевелиться, и она заставила Соловья

попятиться, разглядывая кобылиц. Они были похожими, кроме той, что позвала Соловья.

Она была каштановой, с чулками и выше остальных.

– Мне нравится та, – Марья указала на каштановую.

Васе тоже. К ней пришла безумная мысль – купить лошадь? Она ничего не покупала

себе, покинув дом. Но у нее была горсть серебра в кармане, и новая уверенность грела ее

кровь.

– Я хочу посмотреть ту кобылку, – сказала Вася.

Погонщик с сомнением посмотрел на худого мальчика.

Вася упрямо сидела и ждала.

– Как скажете, господин, – пробормотал мужчина. – Мигом.