Девушка в башне
Шрифт:
даже если Орда не такая, какой была. Победа даст нам время, но к нам придет тот, кто
получит Орду. И они будут не подавлять нас, а наказывать.
– Если я соберу деньги, – медленно сказал великий князь, – будут голодать крестьяне,
которых ты спас, Вася. Правда, Саша, – добавил он монаху, – я ценю твой совет. Пусть
все знают. Я устал быть псом этих язычников, – в конце его голос прозвучал резко, как
сломанный лед, и Вася вздрогнула. – Но, – Дмитрий
оставлю сыну сгоревший город.
– Вы мудры, Дмитрий Иванович, – сказал Саша.
Вася подумала о сотнях Кать в деревнях Руси, что будут голодать из–за того, что
великому князю нужно заплатить дань правителю людей, что жгли их дома.
Она хотела заговорить, но Саша пронзил ее взглядом за столом, и она подавила слова.
– Мы должны принять этого посла, – сказал великий князь. – Чтобы не говорили, что
я не справился с гостеприимством. Доедай, Вася. Вы идете со мной. И наш Касьян
Лютович с его важным видом и хорошей одеждой. Будем задабривать лорда татар должны
образом.
* * *
Маленький и прочный дворец стоял в стороне у юго–восточного угла кремля. Его
стены были выше, чем в других отцов, и его форма или расположение говорили о
расстоянии.
Вася, Саша, Касьян и Дмитрий с несколькими членами его хозяйства вышли из
дворца великого князя, стража отгоняла любопытных.
– Унижение, – сказал Дмитрий Васе с черным юмором. – Только гордец на коне. Не
гордый подавлен лордами Сарая, иначе город сожгут, а сыновей оставят без наследства.
Его глаза наполнились горечью воспоминаний, что были старее него. Почти двести
лет назад воины Великого Хана пришли на Русь, разбивали церкви, насиловали и убивали
людей.
Вася не смогла придумать достойный ответ, но, может, ее лицо передало сочувствие,
потому что великий князь проворчал:
– Ничего, мальчик. Кто–то готов на ужасные поступки, чтобы стать великим князем,
но нет ничего хуже, чем быть великим князем подавленного государства.
Он был удивительно задумчивым. Вася вспомнила его смех долгими днями, когда
снег засыпал лес без дорог. Вася вдруг выпалила:
– Я буду служить вам, чем смогу, Дмитрий Иванович.
Дмитрий замер, Саша напрягся. Дмитрий сказал:
– Я верю в это, двоюродный брат, – с удивительной легкостью для человека,
которого короновали в шестнадцать лет. – Господь с тобой, – он опустил руку на голову
Васи.
Они пошли снова. Дмитрий тихо добавил Саше:
– Я могу пресмыкаться, но от этого в казне не прибудет. Я услышал твой совет, но…
– Унижение может отсрочить расплату, – ответил Саша. – Тохтамыш может ударить
по Мамаю раньше, чем мы думаем, и каждая отсрочка может купить время.
Вася слушала, шагая за братом, и думала:
«Конечно, Саша не мог приехать домой к отцу. Как, если он так нужен великому
князю? – а потом она подумала с мрачным ощущением. – Но Саша соврал. Соврал мне.
Где он останется с князем, когда я уйду?».
Они дошли до ворот, их впустили, лишив стражи, и показали лучшую комнату, что
когда–либо видела Вася.
Вася не любила роскошь, она едва могла это описать. Для нее роскошную было
тепло, чистая кожа, сухие чулки и сытость. Но эта комната показала ей, что должна
значить роскошь, и она радостно смотрела на это.
Деревянный пол был аккуратно выложен и отполирован. На нем лежали фигурные
ковры без пыли, странного вида, с рисунками рычащих котов. Печь в углу была
разрисована деревьями и алыми птицами, огонь жарко горел. Васе тут же стало слишком
жарко, капля пота покатилась по спине. Мужчины стояли у стен как статуи, в светло–
вишневых нарядах и странных шапках.
«Я увижу этот Сарай, – подумала Вася, ее красивый кафтан казался плохим рядом с
этим изяществом. – Я доберусь туда с Соловьем, и мы это увидим.
Она вдохнула запах (мирры, хоть и не знала об этом), и ее нос зачесался, она
подавила чихание и чуть не врезалась в Сашу, когда они остановились в паре шагов от
помоста с коврами. Дмитрий опустился на колени и прижался головой к полу.
Ее глаза слезились, Вася не могла разглядеть посла. Она слышала, как тихий голос
сказал великому князю встать. Она слушала в тишине, пока Дмитрий приветствовал Хана.
Она едва узнавала смелого князя в этом лорде, что шептал извинения, кланялся и
вручал гостям подарки. И приветствия продолжались:
– …всем вашим сыновьям, женам, и пусть Господь защищает… – Вася
прислушалась, когда голос Дмитрия переменился. – Деревня за деревней, – сказал он с
уважением, но возмущенно, – обворованы, сожжены. Мой народ едва может прожить
зиму, других денег нет до следующего урожая осенью. Я не хочу оскорбить, но мы люди
мира, и вы понимаете…
Татарин ответил резким голосом на своем языке. Вася нахмурилась. Она не смотрела
дальше переводчика у помоста. Но что–то в голосе заставило ее поднять голову.
Она застыла, побледнев.
Вася узнала посла. Она видела его в темноте, когда он опускал кривой меч, созывая
боевым кличем своих людей.