Девушка в башне
Шрифт:
– Касьян Лютович, – сказал Челубей, – приструните это дитя. Или я побью его за
дерзость и заберу его коня. Он может оставить кобылку.
– Если бы у меня была лошадь, – сказала беспечно Вася, – я бы катался на ней до
полуденного колокола. У меня она бы не бегала в панике по улицам Москвы.
Бандит, как она увидела с гневом, снова был изумлен.
– Большие слова для ребенка. Дай–ка ее мне.
– Ставлю своего коня, – сказала Вася, не двигаясь, думая о Кате,
того, что Дмитрию придется поднять дань для новой войны, и ее гнев к Челубею
подогревал безрассудство, – что эта кобылка понесет меня на своей спине до того, как
прозвонят три часа.
Касьян начал:
– Вася…
Она не посмотрела на него. Челубей рассмеялся.
– Вот так? – он посмотрел на испуганную лошадь. – Как хочешь. Покажи нам чудо.
Но, если ты проиграешь, я получу твоего коня.
Вася взяла себя в руки.
– Если я выиграю, кобылку хочу себе.
Касьян в тревоге сжал ее руку.
– Глупая сделка.
– Если мальчик хочет бросить свое имущество на хвастовство, – сказал Челубей
Касьяну, – это его дело. Давай, мальчик. Прокатись на кобылице.
Вася молчала, смотрела на испуганную лошадь. Кобылка плясала на конце веревки,
дергалась в руках Васи. Никогда еще лошадь не выглядела такой неподатливой.
– Мне нужен загон со средним забором, – сказала Вася.
– У тебя есть участок земли и кольцо людей, – сказал Челубей. – Стоило обдумать
условия до заключения сделки.
Он перестал улыбаться, а был серьезен.
Вася задумалась.
– Рынок, – сказала она через миг. – Там больше места.
– Как пожелаешь, – сказал Челубей со снисхождением.
– Когда твой брат узнает, Василий Петрович, – пробормотал Касьян, – я тебя не
прикрою.
Вася его не слушала.
* * *
Пусть к площади стал процессией, слух разлетелся по улицам быстрее них. «Василий
Петрович поспорил с татарином Челубеем. Приходите к площади»
Но Вася не слышала. Она слышала только дыхание кобылицы. Она шла рядом с
лошадью, пока та билась с веревкой, и говорила. В основном, чушь: похвалу, слова любви,
которые могла вспомнить. И она слушала лошадь.
«Прочь, – думала кобылка, только это она могла передать головой, ушами и
дрожащими ногами. – Прочь. Нужно бежать. Я хочу других, хорошую траву и тишину.
Бежать».
Вася слушала лошадь и надеялась, что не поступила ужасно глупо.
* * *
Он был язычником, но русские любили представления, и Челубей это устроил. Если
кто–то в толпе кричал похвалу, он изящно кланялся, взмахивая рукой с камнями. Если
кто–то насмехался, скрытый в толпе, он отвечал ревом, и толпа смеялась.
Они
Торговцы ругались, но все было готово, и лошади татар замерли, размахивая хвостами,
погрузившись копытами в снег, удерживая толпу.
Челубей сообщил об условиях сделки на русском с акцентом. И тут же, несмотря на
присутствие стражи, начали делаться ставки среди зевак, дети забирались на прилавки,
чтобы видеть. Вася стояла с перепуганной лошадью посреди нового круга.
Касьян стоял перед толпой. Он выглядел и недовольно, и заинтриговано, но при этом
явно усиленно размышлял. Толпа становилась больше и громче, но Вася видела только
лошадь.
– Идем, девица, – сказала она на языке лошади. – Я не наврежу.
Кобылка застыла и не отвечала.
Вася смотрела, дышала, а потом, несмотря на риск, под взглядами всех глаз на
площади, подошла и сняла веревку с головы лошади.
Потрясение прокатилось по толпе.
Кобылка замерла на миг, испуганная, как и зрители, и Вася прошипела:
– Так иди! Убегай!
Подгонять не требовалось, лошадь бросилась к одной лошади на краю, к другой, она
поворачивалась и бежала. Если она пыталась остановить, Вася гнала ее. Конечно, чтобы
кататься, лошадь должна слушаться, и сейчас она должна была слушаться приказа бежать.
«Убирайся», – у приказа было другое значение. Когда жеребенок не слушался,
любимая Мышь, кобылица из Лесной земли, выгоняла юнца на время из табуна. Она
сделала так один раз и с Васей, к недовольству девушки. Это было худшее наказание для
молодой лошади, ведь табун был жизнью.
И Вася вела себя с этой кобылкой как мать, как старая мудрая кобылица. И кобылка
уже задумывалась – Вася видела по ее ушам – понимало ли ее двуногое создание. Если да,
что она не была одна.
Толпа вокруг притихла.
Вася замерла, и кобылица остановилась в тот же миг.
Толпа вздохнула. Кобылица смотрела на Васю.
«Кто ты? Я не хочу быть одна, – сказала лошадь. – Я боюсь. Я не хочу быть одна».
«Тогда иди, – сказала Вася поворотом тела. – Иди ко мне, и ты никогда не будешь
одна».
Лошадь облизнула губы, насторожив уши. И, под тихие вскрики удивления, она
шагнула вперед, потом еще, третий и четвертый раз, пока ее нос не лег на плечо девушки.
Вася улыбнулась.
Она не слушала крики со всех сторон, а почесала бока кобылки, как делали лошади
друг другу.
«Ты пахнешь как лошадь», – кобылка неуверенно нюхала ее.
– К сожалению, – сказала Вася.