Девушка в поезде
Шрифт:
Я хватаю сумку и направляюсь к двери, но у самого порога Скотт ловким боксерским движением буквально выныривает передо мной, и я боюсь, что он остановит меня и снова схватит. Наверное, в моих глазах написан такой ужас, что он начинает хохотать. Я все еще слышу его смех, когда захлопываю за собой входную дверь.
Пятница, 16 августа 2013 года
Утро
Я практически не спала. Я выпила полторы бутылки вина, пытаясь уснуть, унять дрожь в руках и успокоить нервы, но это не помогло. Стоило мне начать погружаться
Вчера я оставила Тому записку. Выбежав из дома Скотта, я домчалась до дома номер двадцать три и принялась барабанить в дверь. Я была в ужасе, и меня не смущало, что Анна может оказаться дома и мой визит ее наверняка не обрадует. Дверь никто не открыл, я нацарапала записку и сунула ее в их почтовый ящик. Мне все равно, что ее может увидеть Анна – мне даже хочется, чтобы она ее увидела. Текст был довольно туманный – я написала, что нам надо поговорить об одном дне. Я не стала упоминать Скотта, потому что не хотела, чтобы Том отправился к нему разбираться – кто знает, чем это может закончиться?
Едва оказавшись дома, я сразу позвонила в полицию. Сначала, правда, выпила пару бокалов вина, чтобы немного успокоиться. Я попросила соединить меня с инспектором Гаскиллом, но его не было на месте, так что пришлось разговаривать с Райли. Это был не лучший вариант – Гаскилл отнесся бы ко мне с большим пониманием и добротой.
– Он силой удерживал меня в доме, – сказала я ей. – И угрожал.
Она поинтересовалась, как долго меня «удерживали силой». Эти кавычки буквально звучали в ее вопросе.
– Не знаю, – сказала я. – Может, минут тридцать.
Повисло долгое молчание.
– И он угрожал вам. Расскажите, в чем именно заключалась угроза?
– Он сказал, что свернет мне шею. Сказал… что надо бы свернуть мне шею.
– Надо бы свернуть вам шею?
– Сказал, что свернул бы, но не хочет пачкаться.
Она помолчала, потом спросила:
– Он ударил вас?
– Нет. Схватил.
Она снова помолчала и наконец поинтересовалась:
– Миссис Уотсон, а что вы делали в доме Скотта Хипвелла?
– Он просил меня прийти. Сказал, что ему нужно со мной поговорить.
Райли глубоко вздохнула:
– Вас предупреждали, чтобы вы держались от этого дела подальше. Вы лгали ему, говорили, что были подругой его жены, рассказывали всякие небылицы человеку, – позвольте мне закончить, – который в лучшем случае пережил сильнейшее потрясение. Это в лучшем случае. А в худшем – он может быть опасен.
– Он опасен! Именно это я и пытаюсь вам втолковать, неужели непонятно?
– Вы нам все усложняете – появляетесь там, лжете ему, провоцируете его. Мы расследуем убийство. Вы должны это понять. И вы мешаете продвижению расследования, вы можете…
– Какому продвижению? – взорвалась я. – Вы ни черта не продвинулись! Говорю вам, он убил свою жену! Там есть фотография, на которой они сняты вместе, – и рамка разбита! Он в бешенстве, не контролирует себя…
– Да, мы видели фотографию. Мы обыскали весь дом. Но рамку нельзя считать уликой.
– Так вы не собираетесь его арестовывать? Она снова
– Приезжайте завтра в участок. Напишете заявление. А дальше посмотрим. И знаете что, миссис Уотсон? Держитесь от Скотта Хипвелла подальше.
Кэти пришла домой, увидела, что я пью, и расстроилась. А что я могла сказать в оправдание? Как все объяснить? Я просто сказала, что мне жаль, что так вышло, и ушла наверх, как обиженный подросток. Там я легла и стала ждать звонка от Тома. Но он не позвонил.
Я проснулась рано, проверила телефон (ни одного звонка), вымыла голову и стала готовиться к собеседованию: руки у меня трясутся, и комок в животе не рассасывается. Я вышла из дома раньше, потому что мне надо зайти в полицейский участок и написать заявление. Не думаю, что от этого будет толк. Они никогда не воспринимали меня всерьез и вряд ли станут делать это теперь. Интересно, что должно произойти, чтобы они перестали считать меня фантазеркой?
По дороге на станцию я постоянно оглядываюсь назад и, услышав неожиданный вой полицейской сирены, буквально подпрыгиваю от страха. В участке я поднимаюсь по ступенькам, держась как можно ближе к металлическим перилам, чтобы успеть за них ухватиться, если вдруг в этом возникнет необходимость. Я понимаю, как это глупо, но сейчас, когда я узнала, каков Скотт на самом деле, я чувствую себя абсолютно беззащитной. Теперь я не питаю на его счет никаких иллюзий.
Вторая половина дня
Мне следует выкинуть это из головы. Все время мне казалось, что я должна что-то вспомнить, потому что это важно. Но я ошибалась. Я не видела ничего важного или ужасного. Я просто оказалась на той же самой улице. Теперь я знаю это точно, благодаря любезности, проявленной рыжеволосым мужчиной. И все-таки что-то не дает мне покоя.
В участке не было ни Гаскилла, ни Райли – я написала заявление, которое со скучающим видом принял полицейский в форме. Теперь, наверное, его положат в папку и напрочь о нем забудут, если только не найдут меня мертвой в какой-нибудь канаве. Мое собеседование должно состояться в другой части города, но я взяла такси прямо у полицейского участка. Я не собираюсь рисковать. Интервью прошло вполне благополучно – сама работа, конечно, на порядок ниже моей квалификации, но за последний год или два я перестала походить на себя прежнюю. Надо начинать все с чистого листа. Самым большим минусом этой работы (если не считать, конечно, мизерность зарплаты и примитивность обязанностей) будет необходимость каждый день приезжать в Уитни и ходить по этим улицам, боясь натолкнуться на Тома, Анну и ее ребенка. Но постоянно встречать знакомые лица в этих местах уже давно стало для меня привычным. Мне нравилось это чувство, присущее жителям лондонских пригородов. Можно не знать всех встречных лично, но лица их кажутся знакомыми.
Я уже приближаюсь к станции и прохожу мимо паба, когда кто-то касается моей руки, и я резко дергаюсь, оступаюсь и оказываюсь на проезжей части.
– Эй, эй, прошу прощения, извини.
Это снова он, рыжеволосый мужчина. В одной руке у него кружка с пивом, другая поднята в извиняющемся жесте.
– Тебя легко напугать, верно? – улыбается он.
Наверное, у меня действительно испуганный вид, потому что улыбка сползает с его лица.
– С тобой все в порядке? Я не хотел тебя напугать.