Девушка за границей
Шрифт:
Ли тихо присвистывает. “Они выбрасывают предков вместе со старым бельем. Это ужасно”.
Мой взгляд остается прикованным к картине. Девушка примерно моего возраста, может быть, на год или два старше. Она выглядит озабоченной. Не погруженный в свои мысли, а как будто слушающий разговор вне кадра. Такой взгляд появляется, когда люди говорят о тебе так, будто тебя нет в комнате. Она оказалась в ловушке в этой позе, хотя и не знает почему. Не знает, как она здесь оказалась и какой еще могла бы быть ее жизнь, если бы у нее хватило наглости решить
Это завораживает.
“Алло?” Ли щелкает пальцами в нескольких дюймах от моего лица. “Детка, ты здесь?”
Я указываю на картину.
– Она в некотором роде очаровательна, правда?
Уставившись на нее, он делает такое лицо, словно во что-то вляпался. “Это грустная белая девушка”.
– Я не знаю. Она мне нравится.
Он пожимает плечами. “Неважно. Я не извращаюсь”.
В реестре мало что говорится о самой картине. Холст, масло. Даже даты нет. Судя по прическе и платью, я бы предположил, что это эпоха Второй мировой войны, но я не могу быть уверен. Однако это идеально подходит для дальнейших исследований.
– Привет, ” говорю я, подходя к женщине в синем брючном костюме. Она поднимает взгляд от своего блокнота.
– Могу я быть чем-нибудь полезен?
– Надеюсь, что так. У меня есть вопросы по поводу одной из картин.
“О, прелесть. Посмотрим, смогу ли я на них ответить”.
Она представляется как Софи и снова одаривает меня своей жемчужно-белой улыбкой. Я понимаю, что она великолепна. Ее каштановые волосы собраны в элегантный шиньон, а у нее теплые карие глаза и скулы, за которые я бы убил.
– Ты работаешь на Талли? Спрашиваю я, когда мы идем в ногу друг с другом. “Или вы просто организуете распродажу для них?”
– Я работаю на старшего сына герцога. Бенджамин, - уточняет Софи, как будто я должна знать эту информацию. “Я его исполнительный помощник”. Она сухо смеется. “Мои обязанности варьируются от ведения бизнеса до ведения всего его домашнего хозяйства”.
– Звучит утомительно.
– Иногда, - смягчается она.
Я подвожу ее обратно к картине с темноволосой девушкой. “ Вот эту. Можете ли вы рассказать мне об этом что-нибудь еще, кроме того, что есть в реестре?
Софи изучает картину, поджимая губы. Затем она листает страницы в своем планшете, останавливаясь, чтобы прочитать.
– Боюсь, здесь об этом ничего нет. Многие из этих экспонатов принадлежали Лоуренсу Талли, деду герцога, который не был усерден в составлении каталога своей коллекции. Если вы надеетесь, что это имеет какое-то значение, боюсь, это не так. Ценные экспонаты либо хранятся в семье, либо продаются музеям”.
“Нет, меня интересует не ценность. А история”.
“Мне жаль, что я не могу быть более полезной”, - говорит Софи, прежде чем уйти поговорить с одним из продавцов.
Я возвращаюсь к картине и проверяю цену. Сто фунтов.
К черту это. Я разоряюсь. У папы возникнут кое-какие вопросы, когда он получит счет по кредитной карте, но мой общий улов не так уж и велик. Кроме того, это академическое
По дороге в поместье Джейми таинственная женщина садится рядом со мной. Я начинаю задаваться вопросом, как, по-видимому, член семьи Талли может быть недоволен старыми простынями и опрометчивым модным шкафом. Что низводит человека до складного стола для дворовой распродажи? В какой-то момент она значила для кого-то достаточно, чтобы был написан ее портрет. Когда это изменилось и почему? Какое предательство или трагедия постигла семью, уже настолько погрязшую в скандалах и распрях, что побудила ее полностью избавиться от этой женщины?
“Тебе лучше держать эту штуку у себя в комнате”. Выглядывая через плечо с переднего сиденья, Ли хмуро смотрит на картину.
– Мне не нравятся его глаза.
“О-о-о, приятель. Она слышала тебя, ” предупреждает Джейми, глядя на меня в зеркало заднего вида, пока ведет машину.
– Эббс, лучше держи дверь на замке, пока спишь.
“Это картина, а не проклятая кукла”, - ворчу я на них. “Если только я не проснусь завтра с седыми волосами, я уверен, что это безвредно”.
Ли смотрит вперед. “Это то, что он хочет, чтобы ты думал”.
Мы приближаемся к железным воротам, затем проходим по туннелю среди деревьев, который выходит на длинную, посыпанную гравием подъездную дорожку, огибающую фонтан перед роскошным особняком елизаветинской эпохи. В высоких окнах отражаются акры ухоженных лужаек, когда Джейми подъезжает к входной двери.
– Прекрати это, - выпаливаю я, глядя в пассажирское окно.
“Мы остановились”, - говорит он, недоумевая обо мне.
“Ты что, просто живешь здесь? Как будто это совершенно нормальный поступок”.
Он улыбается, по крайней мере, немного очарованный моим изумлением. “Нет, я живу через две двери от твоей спальни. Моя семья живет здесь. Время от времени”.
– Время от времени, - повторяю я, когда мы выходим из машины.
“У меня квартира в Лондоне и летний дом на континенте”, - говорит он с британской аристократичностью, от которой Ли закатывает глаза. “Это почти реликвия. Поместье Кент принадлежит семье со времен наполеоновских войн. История гласит, что наш предок поссорился с патриархом предыдущих жильцов. Во время войн этот человек потерял трех наследников в результате боевых действий, брата из-за болезни, а сам стареющий патриарх был ограблен и зарезан в Лондоне”.
Я смотрю на Ли.
– И ты беспокоишься из-за картины?
“В конце концов, - продолжает Джейми несколько самодовольно, - Кент предложил обеспечить вдове этого человека комфорт до ее смерти в обмен на принятие на себя обязанностей по управлению поместьем”.
– Как великодушно, - говорю я, ухмыляясь.
Он ухмыляется. “ Разве нет? ” Он прислоняется к боку своего "Ягуара" в дорогих солнцезащитных очках, отражающих солнечный свет.
– У нас иногда бывают особые гости. Элтон Джон однажды останавливался здесь”.